«Ближние люди» первых Романовых

В 1650 году произошли два серьезных восстания в Новгороде и Пскове, потрясшие царя и весь двор. С большим трудом удалось справиться с этим движением, одним из косвенных «виновников» которого стал дьяк Посольского приказа Алмаз Иванов. Он был в составе посольства окольничего Бориса Ивановича Пушкина в Швецию, заключившего в 1649 году договор, приведший к восстанию. И если в Новгороде сравнительно быстро удалось справиться с мятежом, то Псков дольше находился в руках восставших, отказавшихся подчиняться царю и требовавших в своих челобитных «от всего мира» ни больше ни меньше, как допуска к управлению страной. Конечно, «торговых мужиков» не хотели допускать к власти даже в своих городах, но царь Алексей Михайлович вынужден был принимать мирских челобитчиков и вместе со своими советниками рассматривать их «писания». Так состоялось едва ли не первое заметное в источниках тайное участие Артамона Матвеева в царских делах. Именно он встречал и провожал посланников мятежных городов в подмосковную царскую резиденцию, следя за тем, чтобы сведения об их требованиях никуда не расходились. Тогда впервые имя стрелецкого головы Артамона Матвеева попало на страницы разрядных книг, он был назначен в Троицкий поход для охраны царского поезда 22 мая 1650 года. Еще одним своеобразным знаком доверия стало назначение Артамона Матвеева приставом для встречи «на рубеже» и проводов польского посла Станислава Витовского в Москву, а затем обратно до Вязьмы 9 апреля — 31 мая 1651 года[198]. Приставы не только следили, чтобы к иноземным послам не попадала лишняя информация, но и сами всеми средствами старались добыть сведения, помогавшие потом в переговорах.

Следующая веха в служебной биографии, отмеченная самим Артамоном Матвеевым, — 1654 год — назначение «в стольники и полковники». В это время дружеские отношения с «верным слугой», как царь Алексей Михайлович обращался к Матвееву в одном из сохранившихся писем, уже сложились. Правда, в боярских книгах имя Артамона Матвеева по-прежнему писалось в стряпчих, а в разрядных книгах в чине стольника он впервые упомянут много позже — на службе в приставах у вселенских патриархов, приехавших в Москву 2 ноября 1666 года[199]. Более раннее производство в чин стольника было бы явным нарушением принципов местничества, и остальные члены двора могли и не принять такого назначения. Остается неясным, что же имел в виду Артамон Матвеев, говоря о полученном чине стольника в 7162-м (1654) году. Не случайно также подчеркнуто им значение чина полковника. После царских походов 1654–1656 годов из всех командиров двадцати четырех стрелецких полков только трое носили чин «полковника и головы» — Авраам Лопухин, Семен Полтев и Артамон Матвеев[200].

На начало Русско-польской войны 1654–1667 годов приходится расцвет службы Артамона Матвеева. Как будет показано дальше, при его участии велись переговоры с «черкасами» Войска Запорожского об их приеме «под высокую царскую руку». Дальше последовали долгих тринадцать лет войны. Артамон Матвеев участвовал в штурме Смоленска и принимал город обратно «домой» от немецких и литовских воевод. Оставил Матвеев свой след в виленских переговорах об избрании царя Алексея Михайловича на польский трон, побывал под Конотопом, спасая царскую армию от разгрома. Стал «специалистом» в делах с гетманами Войска Запорожского. Не случайно он запомнил дату своего назначения судьей Малороссийского приказа — 9 апреля 1669 года; это первое его серьезное назначение в административной иерархии.