Ближние подступы

Окончилась земная доля Курганова. С тех пор как, бежав от немцев, он вернулся во Ржев в штаб нашей армии, он прожил еще десять лет. Как прожил? Что с ним было в эти годы? Где, при каких обстоятельствах он так тяжело изранен? На это ответа нет. Удастся ли прояснить, — или он унес с собой в могилу неразгаданную свою злую судьбу?

Выславший мне эти письма И. Васильев писал:

"Сейчас ищу еще родственников и документы Курганова. Если мои изыскания будут в какой-то мере Вам полезны, пожалуйста, пишите. 16.10.66".

Писатель Иван Афанасьевич Васильев — в те шестидесятые годы собственный корреспондент "Калининской правды" во Ржеве — подвижнически шел по следам минувших здесь, на этой земле, событий и писал о них. Канувшие люди, забытые судьбы, факты, документы — он неутомимо, кропотливо разыскивал. Без его своевременных усилий ценные свидетельства могло бесследно унести быстротечное время.

"И еще извините, если я допустил бестактность — дал Ваш адрес Земскову, врачу, что организовал подпольную ячейку в лагере военнопленных. Он хочет Вам написать, — сообщил И. Васильев. — Кстати, мне удалось прочитать протоколы заседаний их ячейки. Могу прислать, если интересует Вас…"

Я ждала, но от Земскова письма не было. А если б и написал, то как бы и не мне вовсе, а некоему адресату, не мог он знать, что я и есть та переводчица, которой он с тех давних пор так глубоко памятен. До нашей встречи оставалось еще два года.

2

А Мазин продолжал посылать свои письма-воспоминания.

"Так вот, впервые увидел я немцев на Старицком шоссе недалеко от Ржева. Кроме мотоциклистов ехали на велосипедах цельными большими колоннами, ехали не очень быстро и не очень тихо и о чем-то все оживленно переговаривались, были они все красивые, какие-то <169> отборные. Я подумал: что это их таких заставило, что им здесь так важно, может быть, важнее жизни, что их заставило оставить свои семьи, оставить свои точные станки, которые я до войны видел на заводе, когда наше ремесленное училище водили на экскурсию. Оставить свою Германию, для многих, может быть, навсегда, и двинуться сюда, навстречу холодам и русским дорогам, навстречу многому неизвестному здесь, в этой стране, и навстречу многому неизведанному, что их здесь ждет. Зачем им все это?

И так я шел в Ржев, уже вечерело, нужно было до наступления темноты быть дома., и мы торопились, а колонны все шли и шли…"

"В то время у наших не было дизельных машин, у немцев же все грузовые машины были дизельные, так что ни карбюраторов, ни рукояткой заводить не надо было. В этом было их преимущество, бензин им не был нужен для грузовых автомашин, работали на солярке. Да и танки у них были дизельные".

"Вы пишете, что я хорошо запомнил минувшее о войне, да, я многое запомнил до мельчайших подробностей. Потом ведь все люди разные на запоминание, вот если взять двух людей, хотя бы у нас на работе, и показать им одно и то же явление или вещь и сказать: ну, что вы можете сказать об этом? — то один может почти ничего в этом не увидеть и сказать об этом несколько общих слов, а другой в этом же самом может увидеть столько, что может об этом написать цельную книгу".

"Когда они ехали к Москве, у них у всех были противогазы — такие жестяные цилиндрические банки с гофрированной поверхностью, а когда отступали от Москвы в Ржев, то противогазов у многих уже не было — повыбрасывали".

"Увидя офицера, сразу все вскакивали, вытягивали руки и выкрикивали "хайль Гитлер!". У них получалось — хаитле! На их лицах не чувствовалось никакой другой мысли, будто бы в данный момент для них ничего <170> другого на земле не существует, кроме этого офицера, перед которым они стоят. У нас, например, отдает солдат честь офицеру, но на лице и в глазах чувствуется какая-то другая мысль. Потом каблуками своих ботинок и сапог они очень щелкали, метров за 100 слышно. В Ржеве кое-кто из мужского населения ходил тогда в таких ботинках, их просто было купить, или немцы, уезжая, бросали. Так я увидел, что каблуки наборные из чистой спиртовой кожи, а на основании каблука, на набойку у всех сделана железная подкова вокруг всего каблука, так что на таких каблуках очень удобно на этой железной подкове повертываться".

"Я Вам писал, как немцам доставалось под их рождество 41-го года. Они только что отступили от Москвы, их набилось сюда, в Ржев, по слухам, тысяч сто. Одежда помятая, сами обросшие, в первую очередь снимали рубашки и начинали бить своих насекомых, так как они были тогда завшивленные. Ржев был окружен нашими таким большим кольцом. Ж-д была перерезана где-то около Вязьмы, им доставляли продовольствие на самолетах "Ю-52". Приземлялись днем на военном аэродроме в Ржеве около Городского леса, так было весь январь и немного больше. Условия у них тогда были тяжелые, но зубы по утрам чистили. Потом у них еще уделялось внимание витаминам, зимой 41–42 г. немцы получали такие фруктовые таблетки палочками… Не знаю, как у Вас тогда было и чему уделялось внимание".