Ближние подступы

"Я видел один на один такого немца, звали его Фриц, он был с усиками, такой темноволосый, среднего роста. Тогда зимой он обвел рукой вокруг шеи, поднял руку вверх и сказал, что надо тех, кто затеял эту войну, повесить и им уехать отсюда в Германию. Этот старый немец был, наверное, солдатом в первой мировой войне".

"У немцев с передовой женщины спрашивали: "Ну как там, пан?" Немец говорил: "О, матка, ни гут, никарошо, кальт (холодно), русский зольдат цап-царап германский зольдат"…" <171>

"У нас они тоже стояли. По вечерам эти немцы садились за стол, подогревали в лежанке солдатский плоский котелок, ставили его посреди стола и около каждого ставили крышечку, которая завинчивает фляжку, и понемногу наливали в эти крышечки шнапс и пили, а горбоносенькии такой немец Карл играл на гитаре и пел, пели и они все. А гитара эта висела на стене, она была дядина, того, который, я Вам писал, был в авиации и всю войну летал их бомбить. А этот Карл-гитарист настроил его гитару на свой лад, и они часто под нее пели. Выйдешь, бывало, в коридор вечером, кругом зарево, на окраинах трещат пулеметы, рвутся гранаты, идут бои. Ржев окружен, а они сидят за столом и под гитару поют".

"Кого-то ждали. Немецкие солдаты полагали — Гитлера. И слух такой по Ржеву. Со дня на день ждали. Он должен был приехать, поднимать здесь их солдатский дух. Им тут тяжело доставалось от наших. От одной "катюши" им спасения не было. А Ржев они называли — ворота на Москву. И сдать его — это ворота открыть на Берлин. Большую часть населения города пригнали на военный аэродром около Городского леса для расчистки снега. Там был и я, на этом аэродроме. Там стояли "Ю-52" трехмоторные транспортные, полузанесенные снегом, на фонарях кабин сидели летчики и что-то ремонтировали.

А как потом было известно, как будто прилетел Гитлер. Осадное положение в то время было, везде стояли патрули".

"От немцев, приезжавших из отпуска из Германии, у которых Англия разбомбила родных, впервые я от них услышал тогда слово egal — все равно. Теперь, они говорили, им все равно".

"А был случай, не помню, писал я Вам или нет, при мне немец сказал моей бабушке, что, если война еще протянется, он сам себя застрелит, и так приставил автомат к себе дулом. Потом опустил его и стал кутать голову в бабий платок. А бабушка ему: "Куда ж вы в такой мороз? Пойдите к русским сдаваться, они вас не тронут"…" <172>

3

Многие западные корреспонденты стремились после войны съездить в Ржев, увидеть этот город, разгадать его загадку.

Что же такое здесь было в войну? Что за невиданное по протяженности — семнадцать месяцев — неотступное сражение за этот город? Почему верховным командованием обеих воюющих сторон этой точке на необъятной карте войны придавалось такое чрезвычайное значение? Почему именно Ржев был объявлен немцами "неприступной линией фюрера"? Почему именно сюда, в Ржев, нацелился, как распространилось в немецких войсках, прибыть Гитлер? Что должен был символизировать этот приезд, сорванный сталинградским поражением? Что это за город, борясь за который полегло здесь несметно людей?

Западным корреспондентам хотелось найти ключ к разгадке всех этих "почему", побывав во Ржеве. Набивались съездить. Но не обломилось, как принято сейчас выражаться в прогрессивной прозе.

При освобождении Ржева, помню, как прибыли западные корреспонденты. Американец был в крытой стеганой персидской шубе, приобретенной им по пути сюда в Иране. Лейбористка из Англии — в нашей солдатской ушанке. Тогда им показали, что сталось со Ржевом по вине немцев. А позже, должно быть, не было смысла предоставлять обозрению чужеземцев бедствия войны, уже отодвинутой годами, пока заново в муках возрождался город. И корреспондентам отказывали.

Но вот наконец через двадцать лет один удачливый корреспондент из ФРГ получает разрешение отправиться в Ржев. Он представляет издающуюся в Гамбурге газету под названием "Die Welt" ("Мир" в значении свет, вселенная). Выходит, для всего мира подробный очерк о поездке во Ржев, с фотографиями, представляет насущный, или, вероятнее, сенсационный, интерес.

"Поездка во Ржев" ("Die Welt", Гамбург, 4 декабря 1965 года):

"Пахнет жареной картошкой. На вокзале в Ржеве меня встречает Сергей Иванович, ветеран и инвалид Великой Отечественной войны. Пожатие его руки похоже <173> на тиски. Это та самая рука, которая должна была уничтожить Гитлера.

В начале 1943 года, когда, как говорили, Гитлер должен был быть во Ржеве, Сергей Иванович добровольно стал командиром особого отряда.

А теперь ветеран Ржева заказал для своего немецкого гостя комнату в гостинице и столик в столовой № 10. Он приглашает меня на обильный, феодальный ужин".

Принимавший гостя бывший партизан, а тогда уже редактор городской газеты Сергей Иванович Б. своей рукой народного мстителя, предназначенной осуществить казнь тирана, разливает армянский коньяк.