Ближний берег Нила

— Значит, был второй, точная копия первого. В купе он мог оказаться только двумя путями: либо Линда принесла его с собой в красной сумке и подменила, пока Яша пребывал в отключке, либо кто-то положил его туда заранее, еще до того, как Бриллиант с Линдой сели в поезд. Лично я склоняюсь ко второму варианту — судя по тому, как события развивались дальше, Яша был сознательным участником этой комбинации, и если бы Линда не клюнула на удочку, он нашел бы другой способ избавиться от дипломата с долларами. Выкинул бы из окошка где-нибудь под Калинином — и взятки гладки!

— А отравленное виски…

— Для подстраховки. Расчет был точен — заполучив чемоданчик, Линда превращалась в смертельно опасного свидетеля, и ее нужно было убрать.

— Но я так и не понял, зачем все это было надо?

— А затем, что, когда орлы из группы захвата устроили в холле гостиницы «Украина» эффектную сцену задержания при передаче чемоданчика, финал у этой сцены получился нелепым и позорным. Вместо тугих пачек долларов в чемоданчике обнаружили юбилейный трехтомник Чехова и шоколадный набор «Невский». Понятно, что извинениями не обошлось. В течение недели под тем или иным предлогом от работы были отстранены все начальники, бывшие хоть немного в курсе операции, следственная группа расформирована, все материалы по делу Бриллианта изъяли и увезли в Москву. С самого Яши взяли подписку о невыезде, а через несколько дней он, прямо как в известной песне, пьяный на своей машине навернулся с моста, только не с Крымского, а с Аларчина. Вместе с ним в воду ушли все концы. А куда девалась большая часть его нетрудовых накоплений, можно только догадываться.

— М-да, масштабный деятель этот москвич, — в задумчивости проговорил Нил. — Кстати, ты ни разу не упомянул его имя. Это кто-нибудь очень известный? Очень высокопоставленный?

— Ну, известность его достаточно ограничена, к всенародной славе он не стремится, а что касается должности, то этот гражданин скромно трудится в постоянном представительстве одной из союзных республик.

— Но почему тогда он пользуется таким колоссальным влиянием?

— Видишь ли, во все времена существовали люди, наделенные особым талантом — умением быть нужными.

— А разве это плохо? Ненужные люди — они никому не нужны.

— Нужность таких людей специфична. Когда предлагают запретный плод плюс гарантии безнаказанности, устоять не всегда легко. Тем более когда есть чем оплатить услугу, а плод уж больно сладок.

— Поставляет девочек Папе Римскому и вино персидскому шаху?

— Если твои слова понимать в метафорическом смысле, то ты попал в точку.

Подумай, что в нашем обществе можно считать эквивалентом вина или свинины для мусульманина или половых связей для католического священника?

— Ну, не знаю… Романы Солженицына?

— Смешной ты… Одна половина клиентов нашего московского друга такой фамилии вообще не знает, а другая имеет неограниченный доступ к любой антисоветской макулатуре, причем многим даже вменяется в обязанность ознакомиться с ней, чтобы знать противника в лицо. Кстати, и тебе полезно было бы взглянуть.

— На Солженицына?

— Нет, на более непосредственного противника. Асуров выложил на стол третью фотографию. Запечатленный на ней мужчина был лыс и худ, но этим Сходство с валютчиком Евсеевым исчерпывалось. Тонкие, иронично изогнутые губы, умный взгляд круглых совиных глаз, крупный прямой нос, глубокая вертикальная морщина посреди широкого лба…

— Так ты знаешь его? — хлестко спросил Асуров, не сводя глаз с Нила. — Откуда?

— Показалось, — хрипло ответил Нил. — Этого просто не может быть…

— Чего не может быть?

— Понимаешь… когда я совсем мальчишкой проболтался незнакомому человеку насчет… ну, насчет одной семейной драгоценности… А потом ее украли прямо из квартиры. Больше ничего не взяли.

— И этот человек был он? — Асуров ткнул в фотографию.

— Похож. Тот был, конечно, моложе и не такой… ну, не такой властный. А этому бы Юлия Цезаря играть.

— Тоже заметил? В наших оперативных разработках он и проходил как Цезарь.

— Ты так и не сказал, чем именно совращает наших непорочных граждан московский Цезарь, — чуть успокоившись, заметил Нил.

— Возможностью делать деньги.

— Извини, но мне казалось, что его интересуют как раз те круги, которые не страдают от недостатка денег.

— Вот именно. Они страдают от их избытка. Когда у человека появляется лишняя пятерка, он покупает бутылку водки или билет в театр, двести рублей — и он приобретает новый костюм или путевку в Крым, несколько тысяч — автомобиль или дачу. Но когда все это уже есть, а в кубышке еще позвякивают денежки, то как-то обидно их тратить на восьмой по счету гарнитур из карельской березы или на десятую брошь белого золота. Начинает хотеться заводиков, пароходиков, счетов в швейцарском банке, недвижимости во Франции и акций в нефтяных компаниях…

Аппетит приходит во время еды. Но вся загвоздка в том, что при нашей системе гражданин имеет право на личную собственность, но на собственность частную, то есть на приносящую доход права не имеет.