Ближний берег Нила

— Я и так шапку продал… — В глазах Сережки недоумение, упрек, обида. — И вообще, не надо из , меня негодяя делать, а? Сама напросилась, а теперь…

— Сама, говоришь?.. А не пошел бы ты, Жибоедов…

Ей семнадцать…

— Чего ревешь-то, подруга, радоваться надо. Теперь гуляй сколько хошь — и подзалететь не страшно! Да и кому они нужны, спиногрызы-то, при такой нашей жизни?.. А что из техникума поперли — так у нас на химическом лаборанткам лимитную прописку дают и общежитие… Да, на восемьдесят рэ, конечно, не разбежишься, ну, ничего, я тебя подрабатывать научу — не фиг на фиг! Значит, вечерком одевайся пофасонистей, подмажься… В ресторан пойдем!

Восемнадцать…

— Где это я? Что было?

— Было, родная… Правило у меня такое, для подобных случаев жизни — бокальчиками обменяться, быстро и незаметно для дамы. Если бы помыслы твои были чисты, гуляла бы сейчас с честно заработанной двадцаткой, а не валялась здесь, бледная, как спирохета… Так что, гражданочка Ильинская Ольга Владимировна, выходит, ты теперь моя со всеми потрохами.

— Паспорт отдай…

— Это же за какие такие заслуги?

— Я тебе денег дам…

— Сколько мне надо, у тебя нет.

— В менты сдашь?

— А что я с этого буду иметь? Нет уж, я тебя, Ольга Владимировна, намерен использовать с максимальной выгодой… Кофейку хлебнешь? Бодрит.

— Ты что задумал?

— Не боись, родное сердце, не расчлененку… Топорно работаешь, Ольга Владимировна. Клофелинчик твой — штука иногда нужная, но примитивная и, как видишь, небезопасная. Пора, дорогая, разнообразить арсенал, повышать квалификацию.

— Учить будешь?

— Чем иронизировать, лучше скажи — насчет хипеса как мыслишь? Никак. В картишки не интересуешься? Тоже нет. Где и на чем солидного клиента брать — знаешь? Не знаешь. Почем сейчас доллар стоит? Тоже не знаешь. Знакомства в гостиницах есть? А в комиссионках?.. Учиться тебе и учиться, дорогая Ольга Владимировна, как завещал великий Ленин.

— Меня Линда кличут…

— А меня Ринго. Говорят, похож.

— Похож. А на самом деле как зовут?

— Виктор. Виктор Васютинский. Правда, родился под другой фамилией. Знаешь, какой?.

— Ну?

— Штольц. Так что наша встреча — знак судьбы.

— Штольц и Ильинская? Как в «Обломове»?

— Неужели читала?

— Я много чего читала…

Девятнадцать…

— Слушай, а как там твои папахен с мамахеном? Может, проведаем, устроим, так сказать, возвращение блудной дочурки?

— С чего это вдруг? Совсем крыша протекает?

— Не скажи. Недельку комедию поломаем, обаяем старичков, подарочками ублажим, глядишь, папашка твой мне рекомендацию по всей форме нарисует.

— Куда рекомендацию? В страну Лимонию тайгу валить? Это он быстро.

— Ой, помягше к людям надо, Линда Батьковна, помягше, а вот мыслить — ширше и перспективнее… Мне, душа моя, не на лесоповал надобно, а, наоборот, на юридический факультет университета..

— Ну точно, тронулся…

— Не скажи. Умным людям даже .верхнее образование не помеха. Если, допустим, и нет у нас с тобой в жизни амбиций кроме как потрошить жирных карасей всеми известными способами, так ведь диплом в кармане и должность, соответствующая этому делу, могут очень даже поспособствовать. Я и тебя, лапушка, всерьез к наукам приобщить намерен. Ты у меня через годик на филологический поступишь.

— Мило. А почему именно филологический?

— Официальная маза для контактов с фирмой. Сама ведь замечаешь, как они к нам зачастили. Америкашки, япошки, не говоря уж про турмалаев и прочих шведов.

Разрядка, душечка… Плюс факультет невест. Там со всего города чудо-охломончики пасутся — пухленькие, богатенькие, глупенькие. Только сачок подставляй.

— Я тебе остохренела? Мерси!

— Зачем так ставить вопрос? Надо же нам в этом чудном городе легализоваться. А то, о чем я говорю, — способ испытанный, нехитрый, недорогой и надежный. Охмурить какого-нибудь маменькиного сыночка из приличной семьи, выскочить за него замуж, быстренько развестись и отсудить квартирку с имуществом. Учти при этом, что и я со своей стороны буду делать ровно то же самое. И тогда через пару-тройку лет…

Самое смешное в авантюре с университетом было то, что все получилось. С блеском! Родичи, увидев доченьку ласковой, гладкой и благоустроенной, вмиг оттаяли до соплей, а ее обходительный и завидно состоятельный друг — Ринго назвался работником портовой таможни — и вовсе их очаровал. Мамаша от них не отходила, кормила от пуза и все нарывалась к детям в гости. Пришлось сослаться на текущий ремонт и предстоящий переезд и обещать непременно пригласить на новоселье. Папаша в лепешку расшибся, но добыл для него нужную рекомендацию с присовокуплением красивой грамоты победителю областного смотра общественных рыбинспекторов. Потом, уже дома, Ринго немного похимичил с трудовой книжкой и характеристиками, и совокупности предъявленных бумажек с лихвой хватило на то, чтобы обеспечить режим наибольшего благоприятствования на вступительных экзаменах и последующее триумфальное зачисление на юридический факультет. Еще бы — по документам он получился потомственный стопроцентный пролетарий, отличник боевой и политической подготовки, обладатель трехлетнего трудового стажа по специальности.