Ближний круг госпожи Тань

После этих слов свекровь поворачивается и уходит. Я смотрю на Маковку, распростершуюся на полу. Ужасно осознавать, что она предала меня. Я вцепляюсь в спинку стула. Мне хочется кричать. Хочется плакать.

– Маковка… – удается мне выдавить. – Вставай. Мне нужно, чтобы ты принесла… – Мой разум настолько затуманен эмоциями, что я не могу придумать ничего, что могло бы мне помочь, разве что прогнать ее с глаз долой. – Нет. Просто уходи.

Как только она выходит из комнаты, черное оцепенение окутывает меня. Я сажусь. Опираюсь локтями на стол и упираюсь лбом в ладони. Я потеряла Мэйлин и не могу заниматься тем, что у меня хорошо получается… Как жить?

Шатаясь, я подхожу к полке, где хранятся мои книги и другие бумаги. Нахожу пустой блокнот и возвращаюсь к письменному столу. Я смотрю на первую чистую страницу, колеблясь. Я думаю о бабушке и о том, какую форму она использует при записи историй болезни. Затем я начинаю писать: «Девочка восьми лет из богатой семьи страдала от…»

Закончив, я забираюсь на кровать, откатываюсь к стенке, вытаскиваю резную панель, сую блокнот в мамины туфли и возвращаю панель на место. Между мной и мужем вбит клин. Меня предала Маковка. У меня нет подруг, и я больна. Свекровь запретила мне писать Мэйлин и помогать женщинам и девочкам в доме. Единственный способ пережить эти удары – скрывать, кто я и что я.

Возвращение домой

– Как нам повезло, что мы живем в эпоху Великой Мин, – щебечет госпожа Чэнь, наложница господина Яна. – Наша страна пережила столетия монгольского владычества, но Чжу Юаньчжан изгнал врага и стал первым императором династии Мин. Даже само слово «Мин» говорит о свете, яркости и сиянии добродетели. Пусть первые сто лет Великой Мин растянутся на тысячу лет и слава династии будет греметь до конца времен.

Я сижу в другом конце комнаты, откинувшись на кане, и чувствую такую усталость, что готова задремать, хотя еще утро. Я заставляю себя сесть и берусь за вышивку. Я протыкаю иглой шелк, протягиваю ее через ткань, а затем протаскиваю нить цвета фуксии по краю лепестка цветка.

Я делаю вид, что полностью погружена в работу, но на самом деле стараюсь подслушать разговор между наложницами, которые знают о внешнем мире гораздо больше, чем когда‑либо узнают жены.

– Первый император династии Мин обратился к населению с просьбой вновь принять китайские обычаи. Мужчины вернулись к традиционному стилю династии Хань, а женщины, как мы, – рука госпожи Чэнь скользит от украшения для волос к платью, и ее пальцы расходятся, – выбирают наряды, напоминающие об элегантности прошлых веков.

Госпожа Ко подает голос оттуда, где собрались жены.

– Жизнь состоит не только из платьев и украшений. Нам повезло, что мы не знаем войны…

– Да, у нас относительный мир, – перебивает наложница, протягивая руку к блюду с сухофруктами и орехами, которые старательно разложены в виде крыльев бабочки. Она засовывает в рот дынное семечко, выплевывает оболочку и переводит взгляд с одного лица на другое, чтобы убедиться, что все заметили, как она лихо перебила старшую жену.

– Муж рассказал мне о северных варварах, – говорит госпожа Ко, сообщая всем, что господин Ян передает ей новости о мире. – Мы должны быть благодарны императору Хунчжи за то, что он продолжает строительство Великой стены, оберегающей нас от дикарей.

Разговор, который все сильнее напоминает состязание, внезапно прерывается заливистым смехом.

– Инин! – одергивает девочку первая наложница Второго дядюшки. – Тихо!

– Да, мама, – послушно отвечает девочка, едва сдерживая восторг. Теперь она похожа на обычное дитя, дерзит и хихикает. Пройдут считаные минуты, и она снова возьмет себя в руки. Пока короткий разговор между наложницей и ее дочерью положил конец тому, что могло перерасти в очередную ссору между госпожой Ко и наложницей Чэнь. Но я бы хотела, чтобы они продолжали препираться, ведь события, о которых они говорят, хоть и далеки от моей жизни, мне интересны.

Я возвращаюсь к своему вышиванию. В свое время разные женщины пытались сделать меня частью своего круга, желая получить стратегическое преимущество. Но после того случая с Инин три месяца назад, когда свекровь вытащила из рукава мои письма к Мэйлин, я так явно ее раздражаю, что все стараются избегать меня любой ценой. Однако это лишь видимость, «стараться» не означает «выполнять». Несколько женщин заметили выздоровление Инин, хотя моя свекровь старательно прикидывается, что не видит никаких изменений в состоянии девочки. Как и предсказывала бабушка, получив доказательство моих умений, несколько жен и наложниц втихомолку стали просить совета, как лечить недуги, поразившие их детей, а Целомудренная тетушка поинтересовалась, не попытаюсь ли я избавить ее от бессонницы. Сначала я советуюсь с бабушкой – письмом сообщаю ей свои планы лечения.