Близкие

– Я понимаю, что смонтируем потом, как надо. Но со стороны ты нервным выглядишь. Нервическим. Перестройся как-то. Он тебя бесит, ясно, но его нужно выслушать – он заплатил за время, за внимание.

            Еще недавно носом шмыгал, в халате путался. Теперь учит. Денис прислоняется к холодной стене, боясь, что и стена рассыплется на кривые пазлы. Костик курит. На полу клубятся волны дыма. Спецэффекты накрывают.

– Я не чувствую, – говорит Денис.

– Я понял. Потому и говорю: ты в кадре кажешься дерганым. Раньше такого не было. Дай ему время и кивай. Пусть выговорится, а потом нарежем. Можем даже вопросов добавить.

– Я всю ночь не спал. Интервью писал для своей девочки, – говорит зачем-то Денис.

– Для какой девочки? – интересуется Костик из вежливости.

– Для Оксаны.

– Угробишься на телок! – хехекает тот. – Ну, теперь держись. Дать сигарету?

– Давай. Прикури только…

– Совсем обессилел?

            Костик прикуривает, отдает ему клубок белых тонких змеек, и они текут в разные стороны, шарахаясь от сквозняков.

– Поговорить надо о проекте Шихарева, – вспоминает Денис.

– Хорошо. Давай сейчас закончим с сектантом. Надоел жутко своим фейсом в кадре. А потом посидим где-то. Втроем, хочешь? Я, ты, твоя Оксана. Поговорим.

            Но Денис не может отлипнуть от стены. По коридору проходят девчонки с «ТВ-рума», Костик им подмигивает.

– А у меня спокойно все, – произносит, словно продолжая давний разговор. – В клубе не бываю. Как-то это все прискучило.

– У Стефана был?

– Прошлого раза хватило. Не могу вспомнить, как раньше было. Все стерлось, как до взрыва атомной бомбы. Честно сказать, не знаю, как общаться с ним заново и нужно ли общаться. Тогда, после его успеха в театре, всем интересно стало, что он за человек. Вечно резкий, колючий, злой, как чертяка. А подойдешь ближе – добрый, робкий, застенчивый. Ни города не знал толком, ни тусовки, ни телок…

            Значит, волна такая. И все в нее нырнули – и всех захлестывает с головой. Песчаная, тяжелая волна в пустыне. Острые шипы кактусов пронзают пространство насквозь, пришпиливая людей друг к другу. Может, для одинокого человека – в этом спасение, в такой страстной увлеченности, в экзальтации. Это та самая подмена пустоты – полуреальными, вымышленными, фантастическими, гипертрофированными чувствами. Чувствами-фейками. Чувствами-спайсами с непонятными последствиями.

            Уже не вывернуться. Чтобы вывернуться, нужно было жить совсем иначе, иначе себя ощущать, по-другому воспринимать мир, не вслушиваться в тишину по ночам, не вглядываться в пустыню в поисках спасительного миража.  

            Денис курит. Чувствует, как сердце колотится в холодную стену студии. Вот откуда пришло это сумасшествие – из безумных глаз Костика, а к нему, может, от потерянности Стефана, а сам он втянул в него Оксану, не представляя даже, куда и как можно выгрести из этой бредовой пучины.

            Сделать бы дефрагментацию мозга. Перебрать все по полочкам. Вычистить. Заполнить пустоты.

– Идти нужно, – говорит Костик.

– Кактус познается по шипам его…

– Это ты к чему?

– Просто пришло в голову.

            Рубакин за это время тоже подобрался, сконцентрировался и заговорил четко, в основном, о том, что его религиозная организация – самая правильная религиозная организация из всех религиозных организаций.

9. МЕДЛЯЧОК, МОРЯЧОК!

– А меня за интервью похвалили! – хвастается Оксана.

– И часто тебя хвалят?

– В последний раз хвалили за то интервью с Денисом, которое он сам написал, – смеется она.

– Так может, у тебя таланта никакого нет к журналистике? – интересуется насмешливо Костик.

– Ты думай, что говоришь! – обрывает его Денис. – Я себе смену ращу.

            Заказывают всего много. Заказывают такое, что не может дружить на одном столе: мясное и рыбное, горячее и холодное, коктейли и водку. Оксана хочет еще какой-то овощной салат, но Костик прогоняет официанта.

– Зачем нам овощи? Журналисту хорошая фигура не нужна. Пышки даже больше симпатии вызывают.

            Присматривается к Оксане, но ничего особого не замечает. Непонятно, зачем Денис таскает ее за собой. Девушка не слишком красива, и слишком умной тоже не кажется, только глаза большие, беспокойные – круглые зеленые глаза. Такие в темноте у кошек бывают. Или ранней весной.

            Вот, что в ней читается – весна. Это она и есть. Молода, но сдержана – ни грозы, ни раскатов грома, только смех журчит нестройным ручейком. Улыбается немного растерянно. Денис тоже замечает ее робость.

– Окс, Костика не бойся. Он не чужой человек.

– Кому не чужой?

– Нам.

            Заметно, что Костик тоже расслабляется, выбрасывая из головы мрачные мысли. Всем хочется легкости. Легкость начинается где-то в коленях – ноги сами начинают притопывать в такт мелодии. Потом легкость поднимается выше, Костик берет зачем-то Оксану за руку, и сразу же оставляет. Денис подливает всем водки.

– Проект этот по частям будем реализовывать. На следующей неделе встретимся с Шихаревым – снимем интервью.

– Какое интервью?

            Денис упирается в него взглядом.

– Я тебе уже полчаса рассказываю. Оксана, ты свидетель!

            Она смеется.

– Я задумался.

– Кость, ты че?

            Оксана одергивает рукава блузки – мелькают тонкие запястья.