Близкие люди

Жар она собьет. Или не стоит? Жар означает, что организм сопротивляется болезни, но как-то совсем вяло, будто маг уже сдался.

А ведь простуда.

Обыкновенная.

Ринит с его разбухшими слизистыми. Фарингит. И ларингит. Характерный налет на миндалинах, грозящий в любой момент обернуться гнойною ангиной. И Астра с ангиной справится.

Ангина – это ведь пустяк.

Не понятно тогда, откуда взялось это вот беспокойство.

…сердце работает со сбоями, и кровь сделалась неправильною, слишком густой. В такой легко образуются тромбы, а маленького сгустка хватит, чтобы убить.

– Вылечишь? – Калерия заглянула в комнату и к кровати подошла, поглядела на мага, покачала головой. – Девочки, идемте завтракать.

– Спасибо…

– Не за что… идемте. Я кашу сварила. Кашу любите?

– Манную? – уточнила Розочка, не сводя взгляда с мага, который все также тихонько лежал и улыбался.

Сволочь.

– Манную. С вареньем клубничным.

– Тогда ладно. Машка, идем.

И Машка выбралась из своего угла. Она по-прежнему старалась держаться в тени, будто опасаясь, что ее вдруг заметят и вспомнят, и выгонят. И… и кажется, сама Астра была такой же.

Была.

Долго.

Что изменилось?

Маг пришел. И лес позвал. И… и вовсе она не слабая, Астра. Пусть не такая сильная, как другие дивы, но и не слабая.

– Только попробуй мне умереть, – сказала она строго и, не удержавшись, дернула мага за прядку волос. Святослав… Светлый и славный, и кажется, у человеческих имен есть скрытые значения. Но ему идет. Светлый-светлый. Славный?

Пожалуй.

Не страшный. И еще заботливый, хотя, конечно, лучше бы он о себе позаботился.

– Ты тоже иди поешь, – Калерия заглянула в комнату. – А то голодная много ли сможешь.

И была права. Но уходить категорически не хотелось. Казалось, если Астра выйдет из комнаты, то случится что-то непоправимое.

Она положила ладонь на грудь.

Стабилен.

И просто температура. Горло еще, наверное, болит. А легкие она недавно, если не полностью восстановила – это процесс долгий, то всяко подправила. Да и нет в них заразы.

Пока нет.

Дыхание чистое, глубокое. Сердце тоже бьется ровно. И беспокоиться не о чем.

– Иди, иди, – Калерия печально улыбнулась. – А я посижу, если тебе спокойнее будет.

– Будет, – призналась Астра, хотя до того свои сомнения предпочитала при себе держать. И вообще… помалкивать.

Она ведь быстро.

И кухня рядом.

И если случится что-то, Калерия ее позовет.

Но все-таки…

Тарелка с кашей стояла на столе. А стоило присесть, как рядом опустилась огромная кружка ведьминого отвара. Ниночка подвинула и бутерброд с сыром.

– Спасибо.

– Не за что, – она изменилась, неуловимо, исчезла куда-то обычная легкость. И хмурится Ниночка непривычно, и пальцы ее перебирают бусины на четках. Взгляд устремлен куда-то за спину Астры, и тянет обернуться, проверить, куда же Ниночка смотрит.

– Там… твой бывший, как понимаю, приходил, – Ниночка сморщила носик. – Хотел, чтобы я Розочку сегодня к нему вывела. Идиот.

Сердце похолодело.

– Они у Калерии в комнате. Читают. Ингвар сегодня на выходном, так что… – Ниночка присела рядом и уставилась своими глазищами. – Обломится ему… а то ишь, вздумал ведьме угрожать.

Произнесено это было с раздражением.

– Но все равно будь осторожнее. Мне-то что его угрозы? А кто другой может и поверить…

Ниночка ушла прежде, чем Астра нашлась с ответом. Исчезла, оставив пряный аромат духов и ощущение незавершенности этой беседы.

А еще страх.

И… и если позвонить… ей ведь дали номер телефона. Пожаловаться. На Эльдара. На…

Астра заставила себя проглотить ложку каши. И еще одну. Надо успокоиться. И поесть. Калерия права, есть нужно, иначе сил не будет, а силы понадобятся, если магу станет хуже.

Святослав.

Она повторила это имя про себя, а потом и шепотом, привыкая к нему, приспосабливаясь. И сама же согласилась, что имя чудесное, что ему подходит.

Кашу она доела. И отвар допила. Заглянула к Калерии, убедившись, что девочки на месте. Они устроились на полу, с пупсами и лоскутками, которых вдруг нашелся целый мешок. А еще – нитки и веревочки, банка с разноцветными пуговицами, булавки и целое ожерелье из жемчуга.

– Пусть играют, – сказала Эвелина, которая гляделась необычно бледною, задумчивой. – Это… просто камни.

Ее пальцы дрогнули, будто она пыталась поймать что-то невидимое.

– Ингвар скоро вернется, а я… я тут посижу. Мне с ними спокойнее, – на бледных губах появилась улыбка. Кривоватая, неловкая. А в следующее мгновенье Эвелина обняла себя, задрожала всем телом и судорожно выдохнула. – Как-то все… криво выходит.

– Что именно?

– Жизнь… скажи, тебе… родители не рассказывали о камне, из-за которого разум теряют? Такой…

Она пошевелила бледными пальцами.

– Серый, невзрачный, а если поет…

– Это плохой камень, – не повернув головы, ответила Розочка. – Очень плохой. Ты правильно его сломала.

– Вы, – поправила ее Астра, понимая, правда, что вряд ли будет услышана. – Ко взрослым нужно обращаться на «вы».

– Ага, – Розочка старательно заворачивала пупса в полосу цветастого батиста. – Но камень все равно плохой.