Близкое знакомство (СИ)

Подбросило его знатно. Губы у Малыша были сладкие, и брыкался засранец жестко. Брыкался, кусался, пытался пнуть его… И Тики просто упивался его протестом — совершенно несправедливым, но вместе с тем — совершенно очаровательным.

Напоследок он посильнее впечатал его в стену, до крови прикусывая нижнюю губу, и, когда отстранился, не сдержал насмешливого хмыканья. Малыш был румяным то ли от злости, то ли от смущения, губы у него покраснели и распухли, обычно тонкие и бледные, а глаза… Глаза-то как горели — ну просто дьявол во плоти.

Аллен сжал руки в кулаки и, конечно, хорошенько вмазал Тики с левой, для начала. Ну еще бы — а кто не вмажет? Правду сказать, теперь это выглядело как сцена из типичного дамского романа, осталось только строгого батюшку позвать. Поправка была только на две вещи: первая — Тики было не так уж и больно, потому что Чистая Сила явно не горела желанием подчиняться Ною, коим теперь стал Малыш, да и удар быстро сходил за счет регенерации, и вторая — Граф просто ничего ему не сделает, потому что они с Алленом как бы были равноправны и свои межличностные проблемы должны были решать сами. И о последнем Тики готов был любезно напомнить главе Семьи, если тот успел позабыть об этом, пока Тики не было, и Уолкер заправлял его мозгами.

В общем-то, Графа Аллен все-таки позвал. Увидев, что особого урона Микку не нанес, он сердито сжал губы и заорал:

— И вот посмотри, Граф, что происходит! А ты мне не разрешаешь свалить отсюда! Да на Земле в сто раз безопаснее!

Тики закатил глаза, припирая Малыша к стене ещё сильнее, чтобы тот вновь порадовал его своими попытками вырваться, но тот, к удивлению мужчины, даже плечом не повёл — лишь одарил его внезапно хитрым взглядом и тут же состроил страдальческий вид.

— В чём дело, Алленчи… Что здесь происходит?! — Граф появился совершенно внезапно, и Микк понял, что… вновь совершил непоправимую ошибку. Нужно было рот ему завязать, что ли? Или подстеречь где-нибудь в укромном уголке, а не на глазах у акума, которые, стоило Тики зло взглянуть в их сторону, сразу же закопошились и принялись усердно делать вид, что чем-то заняты.

— Он меня домогается! — сердито прошипел Аллен, вжимаясь в стенку так, словно был несчастной жертвой и желал как можно скорее сбежать от страшного насильника.

Хотя Тики не был страшным. Он был очень даже красивым и галантным. А сколько удовольствия-то мог принести.

Уолкер и правда был идиотом.

Граф ошалевшими глазами осмотрел их недвусмысленную позу и тут же бросился спасать своего «Алленчика».

— Тики! Что ты делаешь! И зачем! Алленчик же… — и вдруг он замер, медленно переводя на мальчишку взгляд, словно бы только что понял что-то очень важное. И — сердито поджал губы. — Это снова неудачная попытка. И не нужно теперь ещё и втягивать в это членов Семьи. Я тебя всё равно никуда не отпущу, — спокойно проговорил он, глядя прямо в глаза Уолкеру, и тот с каждым новым словом становился всё мрачнее и недовольнее.

— Да что мне сделается! — рыкнул мальчишка зло. — Уж под Ноем-то я точно буду в безопасности, по-твоему, да?! — здесь он метнул резкий взгляд на Тики, но тот теперь был абсолютно спокоен. В конце концов, теперь его хотя бы обвиняли в том, что он сделал, а не как вчера.

И вот тут Граф тоже повернулся к нему. Вид у него был укоризненно-усталый, и неудивительно — с таким-то питомцем. Микку даже стало жаль его ненадолго. Но — только ненадолго, потому что предпочтение старик все равно отдавал белобрысому мерзавцу и клеветнику, а не ему. И явно неспроста.

— А ты, Тики, — между тем вздохнул Адам. — Ну ты же взрослый мужчина, почему ты так повелся на это?

— Потому, — сердито отрубил Тики, — что если вы себе питомца на склоне лет завели — уж учите его не врать старшим, ясно?

С этим он, криво ухмыльнувшись ощерившемуся на него Уолкеру, направился обратно на кухню. В конце концов, не зря же шел, можно и отхватить кусок того торта, ароматом которого тут все словно пропитано. Тем более что, судя по крему у Малыша с губ, лакомство обещало быть восхитительным.

Да и грех не отметить то, как все удивительно повернулось в его пользу, верно? Даже если в обычное время он и не любит сладости.

Микк загремел кастрюльками, привлекая к себе внимание акума (имени ни одной из них он не знал, а методом «эй, ты!» предпочитал к ним не обращаться), и приказал подать ему сладкого.

Из коридора послышался разговор еще, как видно, не ушедших Аллена и Графа, и мужчина из интереса прислушался.

— …Неа был бы рад, если бы с тобой что-то случилось? — голос у старика был такой тяжелый и спокойный, словно он и вправду распекал неразумное дитя. — Ведь он же всегда старался оберегать тебя, он даже отдал…

— Не смей. Напоминать. Мне. О Неа. — Уолкер даже не зло — яростно — зарычал и саданул кулаком по стене, явно оставляя на ней вмятину. И, кажется, пошел прочь, потому что Адам тут же зачастил с какими-то торопливыми оправданиями, и голос его стал отдаляться.

Тики недовольно фыркнул, совершенно не желая задумываться о том, какие тайны они там хранят и чего боятся, и принялся за поданный ему торт.