Близкое знакомство (СИ)

Теперь цель его была уже иной.

Паршивец Уолкер должен был поплатиться за то, что посмел использовать его как средство побега из Ковчега.

***

Весь последующий день Тики пытался поймать Уолкера уже где-нибудь в тёмном коридоре, да ещё и без лишних глаз, но мальчишка постоянно был то с прилипшей к нему Роад, то прятался настолько искусно, что найти его было невозможно, даже если ходить сквозь стены.

В общем, мужчина по несколько раз обходил весь Ковчег, но Аллена припереть к стенке так и не смог.

Из-за этого пришлось весь вечер пропросидеть с документами и слушать нудные лекции от Шерила, который отчего-то был полностью уверен, что раз Микк в этой жизни образования не получил, то он полный дурак и ничего в управлении не смыслит.

И, на самом деле, Тики почти слушал его, хотя, очевидно, все его мысли крутились вокруг сердитого на всё мальчишки, целовать которого оказалось довольно приятно. И который посмел использовать его, апостола Удовольствия, в своих целях, хотя обычно всегда случалось наоборот: это Микк благодаря своим незаурядным способностям водил за нос всю Семью.

Или пытался водить — не суть важно.

Но выход из всего этого был до обидного простым: слежка. Идиотская слежка, какой занимались ещё древние люди, потому что Тики хотел Малыша, а тот хотел лишь сбежать, используя всё, что можно было и нельзя. А ещё Микк, что странно, не знал, где же была его комната — место, где отыметь мальчишку обещало быть самым верным решением.

Акума спрашивать об этом не стоило, хотя они наверняка знали (могли разболтать кому не надо), Вайзли был не в курсе, а Роад ему не сказала. Тики был очарователен и даже принес ей новую куклу, но Мечта только плечиками пожала и заявила, что «Алленчик просил никому об этом не говорить», а еще по большому секрету поделилась, что дело явно в том, что Уолкер устроил себе там нечто вроде мини-лаборатории, дабы хоть как-то себя развлечь.

О, мы с тобой славненько развлечемся, как только я тебя разыщу, плотоядно облизнулся на это Тики, когда покинул племянницу, сестру или кем она там была ему. Роад он любил, но подолгу не терпел — такая привилегия была только у Вайзли. С Мечтой у Третьего апостола имелось скорее взаимовыгодное сотрудничество.

В общем-то в конечном итоге Уолкер нашелся, конечно — и то сказать, как он мог не найтись-то? Ковчег не бесконечен все-таки, а паршивец оказался в кабинете Графа. И в этот раз Тики очень тщательно проверил, не торчат ли из стены волосы, прежде чем вслушаться в разговор старика и Малыша, снова лежащего у главы головой на коленях. На этот раз они двое устроились на диване, и Уолкер сверлил невыразительным взглядом украшенный лепниной потолок.

Сути разговора Тики сначала не понял — беседа шла тихо, как будто даже тут их могли подслушать (что на самом деле не такая уж и неправда) — но, кажется, речь шла о Неа.

Или, точнее, о том, почему Аллен не хочет про него вспоминать.

-…но я хочу знать, почему, — упрямо повторил Адам, ласково проводя пальцами по волосам мальчишки, и тот недовольно выплюнул сквозь зубы:

— Потому что его нет.

Граф нежно улыбнулся, покачав головой, и Тики в напряжении сглотнул, не веря, что этот мужчина вообще мог быть таким… близким.

— Он живёт в тебе, — мягко произнёс он, и Аллен вздрогнул, вскинул на него сердитое лицо, перекошенное злой и отчего-то отчаянной гримасой.

— Да хватит уже эту чушь пороть! Он мне сущность отдал! Его нет! Нет его больше! — голос его звенел, неожиданно ломкий и высокий, громкий и надрывный, такой, каким Микк не слышал его за эти последние дни. — Он ушёл в эту чёртову Колыбель и оставил нас!

— Тебя, — тут же поправил его Адам с ласковой улыбкой, и мальчишка резко поднялся, поворачиваясь к нему и тяжело и обрывисто дыша. — Ты ведь не веришь, что он с тобой. Но Неа любил тебя, — уверенно прошептал он, заключая в ладони его лицо, словно так было легче убеждать. Аллен мелко замотал головой из стороны в сторону. — И именно потому, что любил, он не смог убить тебя.

— Хотя должен был, — Уолкер отвел глаза и зажмурился, как будто не хотел вообще думать ни о чем таком, не хотел вспоминать этого. — Я ведь… — голос у него дрогнул, — я ведь… я ведь уже приготовился, понимаешь? Но в итоге… это я убил его, — здесь Аллен вскинул глаза на Адама — какие-то совершенно обреченные и как будто мертвые — и повторил: — Я. Убил. Неа.

Тики сжал зубы, злясь на то, что, кажется, ощущает что-то помимо чистого интереса ко всему происходящему, и еще — на то, что как будто даже… ненавидит Четырнадцатого больше, чем обычно.

То есть… ненавидит. За что-то.

За то, что тот любил Уолкера?

Или за то, что сам Уолкер что-то к нему испытывал?

Уолкер, которого Тики хотел прижать к стене и хорошенько поиметь.

Которого Тики хотел целовать до потери сознания, прикусывая раз за разом его длинный лживый язык.

Которого Тики застолбил еще, кажется, тогда, когда они начали играть в карты в поезде.

— Но ты спас нас, — обрывая сумбурный ход мыслей мужчины, произнес Адам. — Его. Спас. — Он пожевал губами. — И мы… мы давно хотели, чтобы ты стал связующим звеном.