Блог «Серп и молот» 2014–2016

Как мне видится СССР, его жизнь с 1953 по 1991–1993 годы?

Самое первое, что хочется отметить: твердо убеждена, что с шестого марта 1953 года СССР был похоронен и начался его активный демонтаж. Я, пусть и, наверное, самая старшая здесь, среди друзей на нашем форуме, но в 1960-м году была еще маленьким ребенком, который имел «политический обзор окружающей местности» от дедовой полы старой военной шинели и его крепкой руки, держащей меня, чтоб не удрала/не упала.

Тем не менее, помню очень хорошо, что народ в деревне (ближайшее Подмосковье), где недавно был процветающий колхоз и его развалил, как и многие-многие советские колхозы, лысый идиот-кукурузник, превращая их в какие-то непонятные совхозы, которые труженику на земле были «что собаке пятая нога», был в шоке. Да и сказать, что деревенские прошли «хрущевский вариант шоковой терапии», — не сказать ничего. Хрущ и кампания УБИВАЛИ СТРАНУ, ИЗВОДЯ ТРУДЯЩИХСЯ.

Для этого изначально ликвидировав МТС. На Дмитровке была автобусная остановка, которая и называлась «МТС». При Хруще и ее переименовали, но, народ упорно говорил, что «Я ПОЕДУ НА МТС» (к родным, там сохранился придорожный магазинчик в стиле «сталинский ампир», где торговали водкой, хлебом, салом и килькой в томате — при лысом кукурузнике Хруще; при Сталине, пока существовала МТС, магазин был, говорили, отличный). Так, упорно говоря про МТС, будто она никуда и не девалась, жители места, где существовал некогда крепкий колхоз, ныне разоренный супостатом, «вспоминали о будущем», когда всякие козлы, втесавшиеся в нашу советскую жизнь, справедливую и вольную, наконец-то сгинут в ад.

Народ постепенно начинал пить горькую целыми селами. Специалисты под любым предлогом убегали в Москву: не было ни одного врача, ветеринара (может и были, но, наверное, спились, не знаю точно). Учителя школы «испарились, как привидения» и мои ровесники ходили, — да и по сей день, наверное, ходят школьники, — ЗА ШЕСТЬ КИЛОМЕТРОВ, к аэропорту, где сохранилась сильная общеобразовательная школа, закончив которую, дети без труда поступали в крупнейшие вузы в Москве.

Подлый кукурузник не остановился на крушении МТС. Отлично помнится день, когда приехали забирать коров с личных подворий. Крик и плач стоял необыкновенный. Отбили коров и другую скотинку, буквально, с лопатами и вилами в руках (а бывшие фронтовики, у которых было право на ношение-хранение-использование в охотничьих целях огнестрельного оружия, — вышли с духовушками, правда, «заряженными солью», так, попугать), чуть не в рукопашку, — только многодетных вдов и немощных стариков-пенсионеров, кормящихся тем, что давала коровушка и другая скотинушка на личном подворье.

«Отбитых» потом пытались судить в местном поссовете, в партбюро и еще при помощи кого-то там, — КАК ПРОТИВНИКОВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ИДИВИДУАЛИСТОВ — «КУЛАКОВ». Лавочку прикрыли все те же фронтовики, входящие в партбюро при поссовете, среди которых был, даже, один Герой Советского Союза, летчик, пообещавший веселую жизнь «искаженцам правды и здравого смысла», когда его в очередной раз куда-то там в Кремль позовут, чего-то там праздновать и чем-то там награждаться. Фронтовиков уважали абсолютно все. Лавочку с «судом» прикрыли по-быстрому.

Насеяв повсюду кукурузы, — даже там, где раньше колосилась рожь и пшеница, — лысый уродец-предатель довел систему обеспечения продуктами до того, что МУКА ПРОДАВАЛАСЬ ПО КАРТОЧКАМ и в булочных СТОЛИЦЫ НАЧАЛИСЬ ПЕРЕБОИ С ПРОДАЖЕЙ ХЛЕБА.

Важно еще и вспомнить, что Хрущ распоясался не на шутку, когда ликвидировал такие формы коллективного производства «малой величины», КАК АРТЕЛИ И КООПЕРАТИВЫ. Предприятий малых, но очень важных, потому что эти «формы коллективного труда и хозяйствования» позволяли, говоря образно, залатать дыры в производстве товаров первой необходимости, некоторые «естественные» провалы в пищевой и легкой промышленности, которые были «естественными» для страны, победившей в разрушительнейшей из войн и восстанавливающей огромными темпами сначала тяжелую промышленность, «а потом все остальное». Эти малые формы назывались «АРТЕЛЯМИ и ПРЕДПРИЯТИЯМИ СОЦ. КООПЕРАЦИИ». Но, соответственно закону термодинамики про «свято место пусто не бывает», кооперативы остались, образовав конгломераты теневой/преступно-спекулянтской экономики.

Отдельная история — с амнистией 1953 года. Выпустили отпетых уголовников-рецедивистов, озлобленных античеловеков, которых, как горбатого, наверное, лишь могила исправит. Тех, кого нужно бы было, наверное, амнистировать по праву и по разумному смыслу, — политических, среди которых были и дети «врагов народа», больные или те, кто «осознал и исправился» давным-давно, никуда из лагерей не выпускали еще долгое время.

Так нет же! Выпускают и оправдывают зверей, давно потерявших человеческую суть. Причем, выпускают «в никуда», не предусмотрев толком, где амнистированные станут жить, работать, наверстывать упущенное, учась каким-нибудь специальностям, чтобы влиться в нормальную жизнь. Ведь, многие из них были заранее обречены снова приняться за разбой, грабежи и бандитизм, потому что более ничего не умели! У нас, в ближнем Подмосковье, где рядом расположен огромный аэропорт международного класса и где население во многом составляют семьи пограничников-таможенников, военных, инженеров и техников высшей квалификации, служащих МВД, выученных специально для работы «на воздушной границе», — не раз и не два вылавливали (и пришлось пристреливать, после погонь и всякой почти сериальной, «про агента 007», возни и «боев местного и локального значения с привлечением мирного населения») вот таких агрессоров, повадившихся грабить и, даже, убивать при этом мирных людей. Хорошо, что в милиции служили те, кто прошел войну, их было много в МВД, милиционеров очень любили и уважали поголовно все, и стар, и млад. И, в случае SOS-мероприятий, объединялись, опять же, все, включая действующих и отставных военных и их семьи.

Теперь мы можем «оценить» только лишь давние отзвуки того потрясающего хрущевского вредительства и антисоветской политической акции (можно сказать, что ИСТИННО ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ): внуки и «ученики» тех, выпущенных по амнистии 1953 года, последователи «закосивших под неразумных и глупых-несознательных уголовников», например, БАНДЕРОВЦЕВ, а также БАСМАЧЕЙ из республик советской Средней Азии, — делают то, что они теперь делают и с бывшей советской Украиной, и что сделали с бывшими советскими республиками Северного Кавказа-Закавказья, и советской Средней Азии.

В Латвии, тем временем, в деревенской глуши — «тайге» (Нац. парк Гауя, заповедные леса, где зверье выходило к домам хуторян в сильные холода и грибы летом сгнивали на коню тоннами, — заходить в леса никто не смел, кроме егерей и лесников), стали появляться почти открытые националисты, еще вчера приветливые дружные наши соседи. Моя мать — русский человек, а мы ездили в Латвию на лето, чтобы помочь по хозяйству нашим бабушкам, которые жили очень тяжело и скудно, там земля плохо родит и сколько ни трудись, родится всего мало и плохо.

И вдруг, в одно лето, на привычные, у магазинчика, — «добрый день, как поживаете?», — получаем в ответ латышскую длинную ругательную тираду в духе модного теперь «понаехали кривичи проклятые, сволочи-оккупанты, черно…е» (мать была с темно-русыми волосами и быстро загорала, с мая-июня поэтому выглядела совершенной смуглянкой), причем, мат звучал только по-русски, а все остальное, латышское, мы понимали и так, — язык не очень-то и сложный, со многими заимствованиями из старо-русского и немецкого языков, чего его не понимать-то?

Помню, что мать очень развеселилась ажитации угрюмых, несколько сонных-приторможенных (а говорят, мол, «характер нордический», тьфу, глупости какие), вечно «нордически-спокойных» латышей-крестьян-колхозников, которые выглядели предельно смешно, пытаясь оскорбить детей и внуков соседей (то есть нас), с которыми жили в доброте и взаимопомощи не один век, потому что в тех суровых местах без доброты друг к другу (и даже к странноватеньким лесным дядькам, которые вечно живут в глухих лесах и являются «местными достопримечательностями»; их даже зверики, наверное, жалеют и всерьез не воспринимают, а егеря-лесники только рукой машут, — что с идиотов взять? — мол-де) никак нельзя было обходиться ни в какие эпохи и времена.

Возможно, что звонкий смех матери буквально спас нас от плохих последствий, потому что ближайшее жилье — тридцать километров, а из леса выходили попросить соль-спички-старую одежду страшноватенькие дядьки бандитского вида, вооруженные винтовками и еще чем-то там. Да-да, те самые «лесные братья», которые при всех властях вечно околачиваются в лесу, у них «генотип такой», наверное.

Почему так происходило? Да потому, что лысый урод-кукурузник и в межнациональной политике в СССР успел нагадить по-крупному. Он стал выдвигать на руководящие посты в республиках НАЦИОНАЛЬНЫЕ КАДРЫ, постоянно «надувая им в уши» всякие похвалы, как «лучшим представителям своего народа, которые отлично управятся с местной политикой и экономикой без русской руки Москвы».