Блог «Серп и молот» 2019–2020

Покупатели из частей часа два набирали команды, по списку выкрикивали новобранцев. Последний покупатель себе набрал, в зале клуба осталось несколько человек, я среди них, которые сегодня армии не требовались. Нам переписали повестки на следующий день.

Успел к обеду вернуться из Уссурийска в Ленинское. Выспался, поел и вечером опять на поезде поехал в Уссурийск. Всё по новой.

Перед началом работы комиссии стою курю перед входом в клуб. Рядом курит старлей флотский. Смотри на меня:

— И ты призывник, что ли?

— Ну да. Не похож?

— Очень взрослым выглядишь. Хочешь на флот?

— Да по фигу. Давай на флот. Я почти закончил военно-морскую кафедру в мединституте, буду вам на флоте жопы зеленкой мазать.

— А сколько тебе лет?

— 23.

— Пипец! Не, на хер ты мне не нужен. Меня за тебя начальство будет иметь.

— Почему?

— Да вы в таком возрасте все уже грамотные, права будете качать, на хер нужен такой рак мозга. Тебя возьмут в самую последнюю команду. До последнего будут откладывать.

Не взяли меня на флот. Вообще, и на второй день никуда не взяли. Переписали повестку на следующий день. Можно было обидеться и вообще навалить на призыв. Два дня являлся, можно на третий опоздать по транспортным причинам и вообще в этот призыв не пойти в армию. Так осенью призовут! Посреди сессии выдернут и потом еще лишний год потеряешь! И служить начинать летом приятней, чем зимой.

Опять возвращаюсь домой в Ленинское. Вечером опять на поезде в Уссурийск, всю ночь на вокзале…

В третий раз я уже взял из дома бутылку коньяка. Я уже понял всё. Эту бутылку я отдал капитану из военкомата, который сторожил личные дела призывников, отобранных покупателями. За бутылку коньяка он подменил одно личное дело из стопки, отобранных прапорщиком, приехавшем из ШМАСа Спасска-Дальнего, вложил туда мое. Капитаны — хорошие люди. Служил я в двух часах езды от Уссурийска. После «духовского» периода ко мне еще моя институтская подружка полгода в гости ездила, пока замуж не вышла.

А тот прапорщик из ШМАСа оказался потом старшиной роты, в которую я попал. Уже в поезде, когда он вез нас в Спасск, увидел меня и удивился:

— А ты как в моей команде оказался? Сколько тебе лет?

— ЫЫЫ! 23.

— Не дай бог — в мою роту!

Да нормально всё было дальше. Даже чачу с ним через три месяца пили, когда он ответственным по роте стоял, а я — дежурным по роте.

Нас же, студентов, сразу после того, как в форму переодели, построили на плацу и начальник политотдела части предупредил, что согласно какого то приказа козлячьего маршала Язова за нарушения воинской дисциплины и прочие косяки МО будет направлять в институты ходатайства о нашем отчислении. И что есть какой-то приказ по министерству образования нас отчислять без права восстановления.

Поэтому мы не сильно права качали. Но вот со мной призвали Саньку Егорова, ему 27 лет было и институт он давно закончил., вот там было жестко…

Призыв в язовскую армию. Санька Егоров.

14 мая, 2019 https://p-balaev.livejournal.com/2019/05/14/

Санька Егоров был уже женат. У них был один ребенок, но второй никак не получался и его, отмазывавшегося от армии почти пять лет, все-таки «арестовали». Точно уже не помню, как он сдался, но, кажется, там уже судимость ему грозила за дальнейшую «косьбу».

Служил он по принципу — «один хрен из армии не выгоните, так сами и страдайте».

Санька ростом даже на полголовы меньше меня, примерно 162. Коренастый, с явным брюшком и лысиной, как у Ленина.

Команда с ним прибыла в нашу часть примерно на неделю позже нас. Егоров надел форму и выглядел в ней… Ну большего издевательства над формой нельзя было придумать. Он в таком издевательском виде два года ее и носил.

Первый же подъем показал, что в роте появилась проблема. Санька в 6.30 отказался по команде вставать с кровати, сказал, что ему хреново, нужно еще часик поспать. Вообще — давление, подагра и пелагра, зовите доктора, если не верите.

Сержант-замок сбросил его с кровати вместе с матрацем. Зря он это сделал. Санька изобразил дикую боль в области живота и начал умирать.

В результате всего этого спектакля он оказался в ротной канцелярии перед лицом командира роты майора Киселева, которому объяснил, как видит свою дальнейшую службу:

— Майор, ты от меня со своей армией и «один за всех, а все за одного» от… отстань, короче. Я могу починять разные магнитофоны, телевизоры, некоторые марки утюгов и самоваров, хочешь — буду вам здесь всё починять. Только примусы не приносите. Аллергия на керосин. А с вашей дисциплиной — отстаньте. Я старый, больной человек, за меня переживает моя жена. Если ваша дисциплина будет вредить моему здоровью, мы будем писать во все прокуратуры. Если мне твои сатрапы-сержанты руки свяжут, через неделю после отсутствия от меня письма с подтверждением того, что служба мне в кайф, моя супруга накатает телегу самому главному военному прокурору, что её муж вот-вот в армии умрет от издевательств. Тебе оно надо такое? Ну, не подтвердится. Но ты же устанешь от всего этого. И утюг тебе тогда я чинить не буду. Понимаешь?