Блог «Серп и молот» 2021–2022

И так по деревне ездили с осмотрами, пока не выбрали подходящую кандидатуру. Баба Таня была полусиротой, жили вдвоем с матерью, бедненько, но зато в домишке была такая чистота, что придраться ни к чему не получилось. Никаких «любовей-морковей», сговорились, родители согласны, мнением молодых никто не интересовался, чуть ли не на следующий день свадьбу сыграли.

Когда дедушка мне, 16-летнему оболтусу, это рассказывал, я смеялся:

— Деда, тебя, как теленка, на веревочке… А если бы баба Таня тебе не понравилась?

— Она мне и не понравилась — нос картошкой и старая, на два года старше меня. Но времена такие были, внучок. Ничего хорошего, конечно, не было в этом. Потом привыкли, любил я ее и теперь люблю.

Это дедушка мне рассказывал уже после смерти бабы Тани…

Наша любимая бабушка Таня. Самая любимая бабушка у всех ее внуков. У всех внуков же были еще бабушки, у Балаевых — по материнской линии, у Гавриков — по отцовской, но у всех любимой была баба Таня, все в доме деда кучковались.

Причем, никаких «сю-сю-сю» от бабы Тани никто из нас никогда не видел. Нельзя сказать, что бабушка была какой-то особо строгой, но с ласками ни к кому из нас не приставала, а за баловство — и хворостиной по жопе от нее прилетало нам не раз. Но никто не обижался.

А какие вареники она делала с нашей приморской вишней! А бабушкин борщ! Простая рисовая каша на соевом масле с сахаром — всё улетало! Что бы бабушка ни готовила — всё вкусно, все добавки просили. Мы, пацаны, всегда и старались в доме деда собраться к обеду, особенно на каникулах, я с братом Славкой и двоюродные наши братья Вовка Гаврик и Юрка Балаев.

Дедушка во главе стола. Бабушка разливает в эмалированные миски борщ или суп, первое обязательно ели деревянными ложками… Обязательно кому-нибудь из нас прилетало ложкой по лбу от деда за разговоры и шалости за столом. Домострой. Хорошо, когда у человека есть дедушка и бабушка…

* * *

Вторая бабушка, родительница моей матери, Ксения Яковлевна так и не стала нам с братом близким человеком. Мы её не любили. Мне даже стыдно в детстве немного было, что у меня есть вторая бабушка, но я её воспринимаю, как чужого человека, и ничего с собой не мог поделать, как бы ни старался, ничего не получалось.

Ксения Яковлевна, как и баба Таня, была из бедной семьи. Её ещё подростком отдали работницей в богатый дом, потом рано выдали замуж. Из рассказов матери — жилось очень трудно и в работницах, и первое замужество было неудачным, муж избивал.

Трудно пришлось в войну — на руках остались шестеро детей. Правда, самому старшему уже было 17 лет, и еще за ним шли двое погодков, уже работники. Баба Таня, когда призвали дедушку, осталась с 4-мя совсем маленькими, старшей, тете Любе, 11 лет было. Т. е., ей совсем не легче приходилось.

Вообще, бабе Тане в жизни не легче приходилось, намоталась с дедом, когда он был на сверхсрочной, по гарнизонам и углам, потом землянка в приморской степи. Даже детей долго не решались заводить. Конечно, муж с войны живым вернулся — много значит. Наверно, из-за живого мужа у Ксении Яковлевны к своей сватье была такая неконтролируемая злоба, замешанная на зависти. Несмотря на то, что с ней, почти в буквальном смысле, последним куском поделились.

Когда отец с матерью поженились, и стали жить у деда, мать сначала пошла работать в полеводческую бригаду совхоза, а скоро ее перевели на ферму дояркой. Свекор со свекровью вокруг молодой невестки чуть не ламбаду танцевали, не знали, чем угодить, лишь бы молодым было хорошо, лишь бы они с ними жить остались. Мой отец — последний сын, а последыш, понятное дело, самый любимый и дорогой, это и на невестку распространилось.

Что моей матери не хватало, я не знаю, но она и нам, детям, рассказывала сказки, про то, как на стариков Балаевых ишачила. Проблема только в том была, что я уже помнил кое-что, съехали мы от стариков, когда мне шестой год шел, как бабушка с дедушкой вокруг нее: «Маша-Маша, всё ли тебе хорошо, красна девица?». Утром встала, печь топится, завтрак на столе, с работы пришла — по хозяйству все сделано, щи варить не надо, стирать не надо, в туфельки переобулась и с мужем — в клуб. В кино и на танцы.

Да так бы со стариками и жили, но здесь с родины начали приходить письма от Ксении Яковлевны с жалобами на тяжелую жизнь, на плохое здоровье, что все её бросили и она одна с инвалидом дядей Сашей мучается. Моя мама загрустила-запечалилась.

Свекор со свекровью на грусть-печаль невестки откликнулись по глупости доброй души. На все сбережения, которые у них оставались, присмотрели хороший дом, со всей обстановкой, и купили его для своей сватьи, дед поехал в Пензенскую область и перевёз в Ленинское Ксению Яковлевну и дядю Сашу.

Вскоре к бабе Ксении приехали её сын дядя Петя с женой тетей Томой. Потому что с нового места бабушка стала и ему писать письма, что ей одной трудно с инвалидом дядей Сашей.