Читаем Блок contra Есенин: что значит быть русским поэтом или Одна ночь Ивана Бездомного полностью

О старый мир! Пока ты не погиб,Пока томишься мукой сладкой,Остановись, премудрый, как Эдип,Пред сфинксом с древнею загадкой!

Неужели вы настолько наивны, что предполагаете, будто решение этой древней загадки, ее суть ― это есенинское

«Гой ты, Русь моя родная,Хаты ― в ризах образа...Не видать конца и края -Только синь сосет глаза»?

Намеки, намеки, интуиции, проблески ― невозможно смотреть без глаз, мудрый Эдип ослепнет с высосанными глазами! Сфинкс в образе (образе?!) синь-упыря! Сударь! Засасывает обычно болото, издали похожее на просторный изумрудно-зеленый луг! Без конца и без края!..

Так, так, так, спокойно... Успокойтесь, вдохните глубоко, я несколько разгорячился, не рассчитал. Вот холодная вода... да-да, нарзан. Сигарету? Пожалуйста; вы какую марку предпочитаете?.. Это и есть «Наша марка»... Что-то напоминает? Ну, не в первый раз встречаемся...

Ладно, давайте медленней и спокойнее.

С некоторого момента своей истории Русь почила... нет, не в Бозе, ну, что ж вы так... В тайне. Да-да:

Дремлю, и за дремотой тайна,И в тайне почивает Русь.Она и в снах необычайна,Ее одежды не коснусь.

О, Небо, о, Ад! Как тонко! Русь ― как совокупная эманация столь трепетно ощущаемой Блоком Великой Женственности, той самой Прекрасной Незнакомки, девы и блудницы с «разбойной красой» одновременно, некой Исиды, покрывало которой не дозволено срывать...

Русь почила в тайне...

Ну, здесь не мне вам рассказывать, как остро поставлено и вами, и вашими коллегами то, что вы называете проблемой национального сознания. Здесь.. хе-хе... сам черт ногу сломит... Это не вы сказали, не гордитесь ничтожной подколкой ― это я сказал! Представьте себе, как может сформироваться национальное сознание в стране, дети которой имеют полное право сказать:

Для вас ― века, для нас ― единый час.Мы, как послушные холопы,Держали щит меж двух враждебных рас,Монголов и Европы!

Для такой нации встает выбор ― либо пестовать самобытную культуру, либо ― выживать и сохранять территорию. А вот теперь и удивляйтесь, почему для одного русскость в том, что

Мы любим всё ― и жар холодных числ,И дар божественных видений,Нам внятно всё ― и острый галльский смысл,И сумрачный германский гений...

А для другого ― припевать в самоодурении:

Сыпь, тальянка, звонко!Сыпь, тальянка, смело!

Никаких вам постижений смыслов и гениев, все просто: культура заключена в непрерывной констатации факта (можно и под тальянку):

Эх вы, сани! Что за сани!Звоны мерзлые осин!У меня отец ― крестьянин,Ну, а я ― крестьянский сын!

Вы полагаете, что ему нужны смыслы и гении?! Хотите провокационный вопрос?.. Все равно задам; ведь хотите же... Ответьте. Можно не вслух... да зачем мне их читать, все ваши мысли у вас на лице написаны.

Итак. К каким русским вы хотели бы принадлежать? А, можете не отвечать. При вашей нерешительности в суждениях, милейший, вы и после Страшного Суда выбор не сделаете.

А давайте-ка вызовем еще одного свидетеля... Да образно же говоря, сударь! Не бойтесь, мистики не будет, всяких там теней забытых предков... свидетель ― Давид Бурлюк: «С. А. Есенин учится в рязанской школе, которую и оканчивает в 1912 году». Обратите внимание ― школа-то ― старообрядческая... Дальше: «С девяти лет мальчик пишет стихи, и в школе преподаватель Клеменов, по образному выражению С. А. Есенина, „произвел установку души“.

Клеменов первым давал наставления юному поэту идти колеями здравого влечения к бодрым темам: любить деревню, избы, коров; писать об эпосе земли и вечной поэме весеннего труда на полях». Да, да!

Вот мы и имеем некоторое количество некоторых фактов, касающихся той самой вечной русской культуры. Перед нами, сударь, сцена, где в молчаливом противостоянии застыли две характернейшие фигуры: Александр Блок и Сергей Есенин... Да-да, я обожаю театральные эффекты.

Итак. Фигура первая ― российский дворянин, воспитанный в традиции всеевропейской образованности, идущей со времен Первого Императора Петра, ищущий свои, исконные, российские корни и находящий их, нимало при том не порывая с европейским стилем... Что?.. Да, именно восхищаюсь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рецензии
Рецензии

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В пятый, девятый том вошли Рецензии 1863 — 1883 гг., из других редакций.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Критика / Проза / Русская классическая проза / Документальное
Современные французские кинорежиссеры
Современные французские кинорежиссеры

В предлагаемой читателю книге, написанной французским киноведом П. Лепрооном, даны творческие портреты ряда современных французских кинорежиссеров, многие из которых хорошо известны советскому зрителю по поставленным ими картинам. Кто не знает, например, фильмов «Под крышами Парижа» и «Последний миллиардер» Рене Клера, «Битва на рельсах» Рене Клемана, «Фанфан-Тюльпан» и «Если парни всего мира» Кристиана-Жака, «Красное и черное» Клода Отан-Лара? Творчеству этих и других режиссеров и посвящена книга Лепроона. Работа Лепроона представляет определенный интерес как труд, содержащий большой фактический материал по истории киноискусства Франции и раскрывающий некоторые стилистические особенности творческого почерка французских кинорежиссеров. Рекомендуется специалистам-киноведам, преподавателям и студентам искусствоведческих вузов.

M. К. Левина , Б. Л. Перлин , Лия Михайловна Завьялова , Пьер Лепроон

Критика
Разговоры об искусстве. (Не отнять)
Разговоры об искусстве. (Не отнять)

Александр Боровский – известный искусствовед, заведующий Отделом новейших течений Русского музея. А также – автор детских сказок. В книге «Не отнять» он выступает как мемуарист, бытописатель, насмешник. Книга написана в старинном, но всегда актуальном жанре «table-talk». Она включает житейские наблюдения и «суждения опыта», картинки нравов и «дней минувших анекдоты», семейные воспоминания и, как писал критик, «по-довлатовски смешные и трогательные» новеллы из жизни автора и его друзей. Естественно, большая часть книги посвящена портретам художников и оценкам явлений искусства. Разумеется, в снижающей, частной, непретенциозной интонации «разговоров запросто». Что-то списано с натуры, что-то расцвечено авторским воображением – недаром М. Пиотровский говорит о том, что «художники и искусство выходят у Боровского много интереснее, чем есть на самом деле». Одну из своих предыдущих книг, посвященную истории искусства прошлого века, автор назвал «незанудливым курсом». «Не отнять» – неожиданное, острое незанудливое свидетельство повседневной и интеллектуальной жизни целого поколения.

Александр Давидович Боровский

Критика / Прочее / Культура и искусство