Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

Как показывала обстановка, ближайшее будущее – это сплошное преследование немцев с попутными боями. Был издан приказ освободиться от всего лишнего и тяжеловесного, быть налегке, не загромождать машин и оставить только самое необходимое и быть готовым сняться в любой момент [Е. М-ва].

26 января 1944 года

Сегодня самый радостный день моей жизни! 26 января 1944 года – день освобождения от немцев моей малой родины Гатчины. В 19 часов 50 минут передали эту новость, и сейчас в Москве салют в честь наших доблестных войск! 12 залпов из 124 орудий.

Я волнуюсь, на глаза набегают слезы радости. Что бы в Гатчине ни случилось, что бы ни совершили захватчики, родная земля все равно останется. <…>

Целый год я ничего не записывал в эту тетрадь. За это время пришлось многое пережить. Артиллерийские налеты были ежедневно по многу часов подряд. Каждый день грозил смертью. Снаряды падали во двор дома, где я живу, и у соседей, в пяти-десяти метрах от моего служебного здания. Осколки и взрывная волна вырывали двери и рамы, пробивали стены.

За год от обстрела погибло много моих сослуживцев. Одному из них летом на Невском оторвало голову. <…>

Теперь все это позади. Можно свободно ходить по улицам и не думать, что тебя могут убить <…> [А. А.].

27 января 1944 года

Свершилось! Настал и на нашей улице праздник. То, на что мы надеялись, о чем мечтали, ради чего мы терпели голод и холод, теряли родных и близких, работали и сражались, наконец стало явью.

18 января вечером по радио объявили о прорыве вражеской обороны под Ленинградом и Новгородом.

19 января опубликован приказ товарища Сталина об освобождении нашими войсками Красного Села и Ропши. У врага отбиты города и поселки с такими родными названиями – Петергоф и Стрельна. Сколько счастливых мирных воспоминаний связано с ними.

21 января занята Мга. Надо пережить блокаду, чтобы понять, что значит для ленинградца это коротенькое слово. Мга – это железнодорожная станция, через которую проходят пути, связывающие город со страной. И ее освобождение означает, что мы больше не осажденные. Сколько сил и жизней потрачено за эти тяжкие и трагические годы, чтобы выбить врага из этого места. И вот свершилось. Но борьба продолжается. Наши доблестные войска идут вперед.

24 января освобождены Пушкин и Павловск. Все дальше от стен города гонят захватчиков наши воины. Мы уже не слышим артиллерийской канонады, в городе не рвутся вражеские бомбы и снаряды. В городе наступила тишина. Мы от нее отвыкли. Странно и непривычно. От радости хочется плакать и плясать. Вчера наши заняли Гатчину.

19 часов 45 минут. Что за радость! Какой день! Город ликует. Вновь над городом гром орудий. 324 орудия 24 раза салютуют в честь нашей общей Победы. Город весь в разноцветных огнях: фейерверки, сигнальные ракеты, разрывы пиротехнических зарядов озарили небо. Блокада снята! Какое нужно сердце, чтобы не заплакать! Какой день, какой праздник! Его мы никогда не забудем [А. Е.].

Уже несколько дней носились слухи о салюте в Ленинграде, говорили, что на Марсовом поле устанавливают пушки. И верилось, и нет.

Сегодня днем стало ясно, что салют будет. Из РОНО пришла телефонограмма, чтобы вечером слушали радио, а утром провели митинг.

Пришла домой в 6 часов и легла, не выключая радио. Около 8 часов два раза передали приказ по войскам Ленинградского фронта за подписями Говорова, Жданова, Кузнецова, Соловьева и Гусева. Там уже прямо говорилось, что будет дано 24 залпа из 324 орудий. Я выключила радио, гремели пушки; открыла штору – на улице светло, как днем. Над крышами разлетаются ракеты, зеленые, белые, красные звезды.

По коридору мечется старуха Игнатьева. «Господи, что случилось?» Накидываю пальто и бегу на улицу. На Мойке масса народа. Светло так, что узнаем знакомых. В белых фронтовых полушубках бойцы, охраняющие порядок. Но беспорядка нет. По небу бегают сильные лучи прожекторов. Гул салютов. «Дожили», – чаще всего слышится в толпе. Минута в жизни города незабываемая [Ползикова-Рубец].

Я вышла на набережную у моста Лейтенанта Шмидта. Впервые за тысячу дней в городе сняли светомаскировку, кое-где тускло светили окна домов и отдельные уличные светильники. Из репродукторов раздавался торжественный голос диктора, он зачитал поздравление ленинградцам с долгожданным праздником. Но вот радио умолкло, присутствующие притихли, и наступила тишина, все ждали торжественного салюта.

Вечернее небо осветилось вспышкой многоцветного фейерверка, и тут же раздался глухой артиллерийский залп. Высветились осунувшиеся лица ленинградцев. Они кричали «ура!» и были безмерно счастливы. Многие плакали от радости, от осознания того, что кончились блокадные страдания от голода, холода и артиллерийских обстрелов. Залпы салюта следовали один за другим, освещая набережные, израненные дома и тысячи счастливых ленинградцев. Салют закончился, но люди еще долго не расходились [Павлушкина].

Ленинград ликует