Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

– Не дави на психику. Грамотный. Пошли, надо самому посмотреть.

На месте Марин хозяйственно оглядел комнаты, вынув блокнот, записал туда нужные сведения, затем измерил проемы в рамах без стекол.

Закончил работу, вышли в садик. Марин быстро изложил план действий: «Комнаты надо промыть и побелить. Мел и синьку дам. Мастера найду, есть у меня знакомый, но старый он. Схожу, уговорю, а ты заплатишь. Только он слабый, а комнаты высокие – дворцовые, чтобы их черт побрал. Лестницу принесу. Ему должно помогать – будешь у него подручным. Старика надо беречь. Мастер есть мастер, даже если он стар и слаб». К концу недели комнаты помолодели, только зияющие провалы в рамах напоминали о бедствиях. Приняв работу, Марин сказал:

– Пойдем ко мне. Стекол у меня нет. Но для Ахматовой надо воспользоваться резервами. Есть у нас в запасниках множество дубликатов портретов писателей – на всякий случай. Все они разных размеров и, естественно, все застекленные. Сейчас мы их расстеклим. В случае чего ты подтвердишь, куда пошли вынутые стекла с портретов великих писателей. Думаю, нас простят <…>.

Когда работа была закончена, Марин, который сам вставлял стекла, весело оглядел обновленные комнаты и с несвойственной ему торжественностью сказал:

– Ну, теперь Анна Андреевна может вселяться в свой Фонтанный Дом!..»

После освобождения в порядок дня встала задача скорейшего восстановления ленинградской промышленности. Ее доля в промышленном производстве накануне войны составила более 10 %. Для сохранения ведущего положения города в стране необходимо было в кратчайшие сроки восстановить утраченный за годы осады потенциал.

«Коллективу Ленинградского Металлического завода в 1944 году было поручено отремонтировать и укомплектовать турбинами Ново-Московскую, Рыбинскую, Днепродзержинскую и другие электростанции. Все эти работы предстояло вести в жестких условиях военного времени – не хватало оборудования, квалифицированных кадров, топлива, металла. К тому же главное внимание обращалось на выполнение фронтовых заказов.

Станочное оборудование в значительной степени было эвакуировано, оставшиеся станки нуждались в капитальном ремонте. Бездействовали водопровод, канализация, отопление. Сам директор завода вынужден был распределять пятисотваттные электролампы.

– Восстановить предприятие мы должны только собственными силами, – твердо решили в парткоме.

Каждому выдали листок с заголовком «Трудовой отчет Родине о работе по восстановлению родного завода». Этот документ свидетельствовал о новом патриотическом движении.

В середине мая 1944 года из эвакуации в Ленинград вернулись конструкторы и монтажники завода. Эшелон остановился на запасном железнодорожном пути у Кондратьевского проспекта. Его прихода ждали сотни людей: здесь были и близкие родственники, и товарищи по работе. В тот день вернулось свыше трехсот турбостроителей…

На другой день большинство приезжих пришли на завод. Беседа главных специалистов в кабинете директора была продолжительной и задушевной.

– Прежде всего мы нуждаемся в людях, – сообщил В. В. Кожаринов[120]. – Ну и, конечно, в технической документации.

– А как будет решаться вопрос с жильем? – тихо спросил один из инженеров. На месте его дома лежали развалины.

– С жильем, товарищи, плохо, – вмешался в разговор только что вошедший в кабинет секретарь парткома В.М. Ремезов. – Большинству придется восстанавливать разрушенные дома собственными силами. Разумеется, с помощью завода.

И на Большой Охте началось строительство трех-, четырехэтажных шлакоблочных домов. А пока многим приходилось жить и трудиться в неотапливаемых помещениях завода».

Б. А. Белов. Турбостроители

Невский завод имени Ленина к 7 ноября 1944 года изготовил первую турбину и коксоэксгауструдера для восстановленного одного из металлургических предприятий Донбасса.

«Шел 1944 год. Блокада Ленинграда была прорвана, и я вернулся в свой родной город. Встретил он меня неприветливо, какой-то мрачный и тихий. По улицам разгуливали огромные крысы. В нашей пустой квартире также было полно мышей и крыс. В городе не было ни одной кошки.

Мать моя погибла от голода, а чудом оставшиеся в живых жена и сын были эвакуированы куда-то в Башкирию. Я приковылял на свой родной завод. Инструментальный цех работал полным ходом. В нем трудилось много женщин и подростков. Мне обрадовались, как выигрышу по облигации. Поначалу я, сколько мог, помогал молодым рабочим осваивать токарнорезьбовые работы.

Почти все пожилые специалисты, в том числе и «короли», умерли с голоду. Положение на заводе было очень трудное, и все же, несмотря на это, завод работал.