Блокадные будни одного района Ленинграда

Перед Исполкомом Ленгорсовета встало множество вопросов, связанных с разборкой почти полностью всего деревянного жилого фонда города. Главным из них был вопрос о рабочей силе.

Трест „Гортоп“, которому первоначально поручили разборку домов, не смог бы справиться с этой задачей. Создание для этой цели новой специальной организации потребовало бы много времени. Необходимо было привлечь к разборке всё население города. При этом учитывалось, что население должно быть кровно заинтересовано в заготовке дров. Так возникло предложение о том, что каждый ленинградец, занимаясь разборкой домов, должен обеспечить топливом свое жилище и помочь городу заготовить топливо для школ, больниц, детских учреждений и промышленных предприятий».

Август 1942 г.

Секретарь Кировского РК ВКП(б) и председатель райисполкома – секретарю горкома ВКП(б) Я.Ф. Капустину:

«Жилые дома Северной части Кировского района представляют из себя ветхие деревянные строения, построенные 40–60 лет тому назад (ул. Калинина, Огородный пер., Березин пер., Правая Тентелевка и др.) и в настоящее время не могут обеспечить безопасность проживания в них населения района в связи с тем, что район повергается частому массированному арт. обстрелу, тем более, что указанные деревянные дома (1 и 2-х этажные) совершенно не имеют каких-либо убежищ и население вынуждено оставаться во время обстрелов в домах.

Кировский Районный Комитет ВКП(б) и Исполнительный Комитет Кировского Районного Совета депутатов трудящихся считают необходимым поставить вопрос о срочном переселении населения района в количестве 5000 человек из указанных домов в другие районы города, так как в Кировском районе расселение указанного количества не представляется возможным»[788].

17 августа 1942 г. исполком Ленгорсовета и бюро горкома ВКП(б) объявили с 1 сентября месячник «в порядке трудовой повинности, на работы по разборке деревянных жилых домов, сараев, заборов и других сооружений и по дровозаготовкам в пригородных лесных массивах»[789]. Мобилизации подлежали мужчины в возрасте от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет.

Каждый ленинградец обязывался заготовить не менее 4 кубометров дров, принимая участие во всех работах – от подготовки зданий к сносу и до благоустройства площадки после разборки. Половину заготовленных им дров работавший мог получить для себя»[790].

«Ленинградская правда» уточнила: «Два кубометра он получит для себя лично и два кубометра поступят в распоряжение того или иного предприятия или учреждения, в котором он работает»[791].

Когда «для себя» доходило до реализации, получалось следующее:

«Могу прямо сказать, что как правило, те 2 кб. м. дров, которые человек должен получить, не завезены, и он не знает, как их завезти. У другой части молодежи дрова перевезены, но перепилить их не с кем»[792].

Месячник растянулся на три месяца. В Ленинском районе из лиц, «подлежащих к привлечению к сломке домов», ежедневно выходило процентов десять-пятнадцать[793].

В Кировском районе планировалось разобрать на дрова 514 домов (из которых 153 передали Ленинскому району) и переселить 7876 человек. На 9 декабря 1942 г. разобрали только 299 домов. В сентябре наряды на слом домов райисполком выписал 108 организациям. Среди «отстающих» по выполнению плана разборки домов исполком выделил законсервированную фабрику «Равенство»[794].

В Ленинском районе слому подлежало 170 домов и переселению 1355 человек. На 25 сентября 1942 г. из 93 домов разобрали 32[795]. Сводки по количеству разобранных домов в райисполкоме (и в других – тоже) составлялись еженедельно (или по декадам) и направлялись в городской исполком. И над теми, кто был назначен организовывать разборку и отчитываться по ней, нависало все то же, неизбывнознакомое, не подлежащее (теоретически) невыполнению – «ПЛАН».

А ради выполнения плана (и отметки о его выполнении) – на какие ж жертвы не пойдешь?..

7 октября 1942 г. пятнадцать жильцов дома № 2 по Березовому острову и глава домохозяйства № 132 Ленинского района подписали и, поставив круглую печать домохозяйства, отправили два одинаковых по содержанию письма. Одно – на имя секретаря ЦК ВКП(б), второе – в Ленгорсовет «лично т. Мотылеву»[796].

Второй адресат – Борис Михайлович Мотылев, заместитель председателя Ленгорисполкома и одновременно, с апреля 1942 г., – начальник Ленинградского городского жилищного управления[797].

Параллельное обращение в городской исполком понятно. Списки на снос деревянных домов составлялись в районах, а утверждались в горисполкоме. И районный исполком, даже при желании, уже не мог самостоятельно «отыграть» назад.

Привожу отрывок из первого письма.