Блокадные будни одного района Ленинграда

«Пришла я из школы к себе на улицу Калинина, а наш дом уже приготовились разбирать. Мне кричат: „Девочка, уходи! Сейчас будем ломать!“ – „Мне некуда идти“, – отвечаю. „Отойди, нам надо бросать бревна, убьет тебя!“. Ушла, походила где-то, вернулась. Половину дома уже разобрали. К крыльцу не подойти никак, пытаюсь пролезть. „А чего у тебя там в доме?“ – „Сундук, бабушкина жакетка, плюшевая…“ А еще было красное довоенное шитое одеяло… Сундук, тяжеленный, целый день перетаскивали, на санках. Приютились по соседству, в полуподвале дома, до войны в нем была конторка керосиновой лавки[803]. Перетащили стулья, кровать. Трубы в доме завалило, и топить плиту приходилось по-черному»

А.Л. Ходорков:

«Ломка домов идет быстро. Люди днями сидят без крова на вещах в ожидании транспорта»[804].

И из документа:

«Дом, выделенный яслям для сломки, 75[-е] ясли собственными силами (курсив мой. – В. Х.) сломали и 70 куб. метр. готовых дров лежат на площадке дома пр. Газа, № 30» (из письма председателя Ленинского райисполкома директору одному из заводов, в чьем ведении находились ясли, 30 сентября 1942 г.)[805].

Декабрь 1942 г.

«Ершова М. – 15 лет живет с сестрой, мать умерла, отец находится на фронте, два брата так же на фронте, нет совершенно дров. Книги не читает. В кино ходит часто. Имеет подругу. „Из-за холода дома не нахожусь“, – говорит тов. Ершова.

Эти факты приведены из многочисленного обследования квартир работающей молодежи.

Они лишний раз подчеркивают слабо поставленную индивидуальную политико-воспитательную работу» (секретарь Кировского райкома ВЛКСМ – секретарям обкома и горкома комсомола)[806].

Все, что называется, «в традициях»: усилить политико-воспитательную работу – и дрова появятся. Даже нет попытки выяснить иные причины, почему «нет совершенно дров».

Нам же, чтобы показать только одну из причин фактов отсутствия дров у ленинградцев, достаточно взять, например, письмо, в целом типовое, жителя Ленинского района свой райсовет. Письмо от 15 января 1943 г.:

«Работаю я дворником … с ноября м-ца 1942 г. имею 2-х малолетних детей от 1-го и до 3 лет. Муж находится на лесозаготовках. На дровозаготовках я не имела возможности участвовать, сейчас совершенно не имею дров, дети замерзают в нетопленной комнате. Прошу выдать мне ордер на дрова. С места работы мужа дров получить не могу, там требуют документы (о выполнении им гуж-повинности) которых без мужа я достать не могу. Где находится муж адреса я не имею, сам он не был дома уже несколько месяцев.

Прошу не отказать в просьбе».

На письме печать домохозяйства, подпись управхоза и его приписка о том, что заявительница «дров в домохозяйстве неполучала»[807].

К 1943 г. лес внутри блокадного кольца был «полностью вырублен»[808]. В начале указанного года проведенные проверки составов с лесом, доставляемых в Ленинград, показали, что почти во всех вагонах не хватает до трети заявленных объемов, а у большинства вагонов отсутствуют пломбы. Масштаб хищений леса оказался таковым, что в апреле 1943 г. Военный совет Ленинградского фронта обязал Управление ленинградской милиции выставить в бухте Морье и поселке Морозово вооруженные пикеты[809].

В середине весны 1943 г. в ряде районов города прокатилась волна «выламываний» оконных рам, досок, деревянных перекрытий и полов законсервированных, но не охраняемых предприятий[810]. Штрафы, уголовные дела…