Читаем Блокадный пасьянс полностью

Блокадный пасьянс

Буров:

Стремясь перерезать железную дорогу, по которой в сторону Ладожского озера подвозятся продукты для Ленинграда, враг перешёл в наступление из района Киришей. Наши войска сражались самоотверженно, однако численное превосходство врага помогло гитлеровцам прорваться к Волхову. Начался артиллерийский и миномётный обстрел железнодорожной станции Волховстрой.

Сформированный в своё время на Судостроительном заводе имени А. А. Жданова полк, преобразованный впоследствии в 25-й стрелковый, 28 октября на самолётах переброшен в район Тихвина. Через два часа после посадки полк вступил в бой в районе деревни Липная Горка, от которой до Тихвина оставалось немногим более 25 километров.

Несмотря на невероятные тяготы блокады, несмотря на бомбёжки и обстрелы, далеко не все учёные соглашаются покинуть осаждённый город. Академики И. И. Мещанинов и Л. А. Орбели эвакуировались лишь после правительственного распоряжения.

Скрябина:

Умер муж Ирины Левицкой. Она даже не огорчена.

Буфф:

Вчера пополудни наши орудия произвели несколько выстрелов, но это был самый тихий день из всех, что мы провели на позиции. Вечером я сидел у огня и писал письмо своей сестре Лоте. Ночь прошла спокойно. С утра также тихо. На других участках, напротив, слышен сильный шум боя. Русские, по всей видимости, вновь пытаются форсировать Неву.

В письме домой я направил несколько просьб. Чего нам в долгие вечера не хватает, так это света. Поэтому я попросил прислать несколько свечей и батареек. В этой глуши абсолютно нечего купить. Сегодня после обеда вновь было спокойно. Мы сделали лишь несколько выстрелов. Снаружи пакостно. Мокрый снег уже по щиколотку. А с запада дует холодный ветер. Начинаешь ценить свою землянку, особенно после философской фразы Петера, вернувшегося с поста после холодной ночи: «Такая маленькая нора и так много счастья!»

Почта, которая удивительным образом приходит почти ежедневно, одарила меня сегодня особенно щедро. Письма от сестер: Лоты и Теклы, марципан от тётушки Марии, зелёный сыр от Метхильды, открытки от доктора Шенцеллера и брата Йоахима. Получил я также письма из Бельгии. Одно на французском языке от супругов Дюпо в Пети Рояль, у которых я жил, и другое на голландском – от господина ван ден Хоувеля из Антверпена. Сразу же написал ответ. У меня по-прежнему всё в порядке. В последние дни у нас не было потерь. Только мерзкая погода и трудности с обустройством. Чувствую себя физически здоровым, ни разу не простужался, хотя ноги несколько раз мёрзли. Снабжение сейчас хорошее и достаточное. Сегодня русские вновь немного стреляли. Но их снаряды ложатся далеко за нами.

Автор:

Гитлер разрешил Леебу действовать в наступлении на Тихвин по своему усмотрению. То же самое сделал Лееб в отношении командующего 16-й армией генерала Буша, позволив ему принимать самостоятельные решения при наступлении на Тихвин. В данном случае речь шла не об уходе от ответственности в случае поражения, а о доверии к подчинённым.

Едва ли была большая польза от действий полка, описываемого Буровым. После трудного перелёта из Ленинграда в район Тихвина и мучительного двухчасового перехода по глубокому снегу полуголодным советским бойцам вместо отдыха тут же пришлось вступить в бой. Как правило, в подобных случаях усталость сразу же сказывалась, её зачастую пытались компенсировать спиртным. Но это давало лишь кратковременный эффект. Последствия чаще всего были печальными.

Ленинградские академики у Бурова представлены как герои, поскольку отказывались оставить город и подчинились лишь приказу об эвакуации. В отличие от них люди, уехавшие по собственной воле, нередко подвергались общественному осуждению. В средствах массовой информации поощрялась готовность оставаться в голодном Ленинграде как проявление патриотизма. Но из-за этого в осаждённом городе оставалось огромное количество людей, в первую очередь иждивенцев. Пользы от них было немного, так как они не работали и требовали постоянных забот. Но главное заключалось в том, что им тоже нужна была еда. Они и стали первыми жертвами голодной блокады.

Словами о равнодушии Левицкой к смерти своего мужа Скрябина выразила омертвление всяческих чувств, вызванное голодом. Иногда люди даже скрывали смерть родственника, чтобы получать за него хлебный паёк.

Буфф вёл переписку с жителями стран, оккупированных Германией. Применительно к Советскому Союзу, который в 1944–1945 годах начал освобождение Европы от гитлеровцев, подобное невозможно было бы даже представить. За любой несанкционированный контакт с иностранными гражданами советскому военнослужащему грозило суровое наказание.