Блондинка или брюнетка?

– Даже не знаю, как мог я забыть о кольце. В следующий раз, когда я допущу подобную ошибку, скажи мне.

– Я и сама забыла о кольце. Так что не нужно извиняться. – Вытянув руку, Бьянка полюбовалась сверкающими камнями, отражавшими яркие солнечные лучи. – Чудесное кольцо! Спасибо тебе.

И тут Эвана кто-то окликнул, и он, повернувшись, увидел коренастого плотного мужчину, бежавшего к нему и размахивавшего руками.

– Это Том Николсон, и от него не ускользнешь. Взглянув на мужа, Бьянка поняла, что ему приятна эта встреча.

– Я только что говорил с Рэйчел Магир и, узнав, что ты в городе, решил повидать тебя. – Отдышавшись, Том продолжал: – Мы сегодня устраиваем ужин, и я настаиваю, чтобы ты и твоя дама посетили нас. Будут танцы, а также прекрасное вино. Всех гостей ты знаешь.

– Бьянка, позволь представить тебе моего давнего друга Томаса Николсона. Том, Бьянка не просто моя дама, она моя жена.

– Твоя жена? – растерялся Том. – А почему меня не было на вашей свадьбе?

– Мы обвенчались на корабле, мистер Николсон, – пояснила Бьянка. Взглянув на мужа, она спросила: – У нас есть время, чтобы посетить твоих друзей?

Эван с улыбкой кивнул:

– Мы найдем время, чтобы их навестить.

Глава 17

Карета покачивалась па дорожных ухабах, и Бьянка снова зевнула. Да, она, конечно, утомилась, но все равно была на седьмом небе от счастья. Они провели две восхитительные недели в доме Николсонов. Патриция, жена Тома, оказалась замечательной хозяйкой. Она настояла, чтобы они переехали к ним из гостиницы, и неустанно развлекала их. Сейчас, возвращаясь домой, Бьянка надеялась, что настрой этих двух недель сохранится и в дальнейшем.

– Мне даже и спрашивать не надо, понравилось ли тебе в Уильямсберге, – сказал Эван, обнимая жену. – Ответ написан на твоем личике.

– Боюсь, что не смогу вспомнить всех имен, но лица узнаю, если еще придется встретиться. А Николсоны были очаровательны! Надеюсь, что мы вскоре сможем отплатить им таким же гостеприимством.

Эван кивнул:

– Да, это было бы замечательно. Моя матушка славилась своими приемами, но, к сожалению, сейчас она не может никого принимать.

Бьянка ненадолго задумалась, потом проговорила:

– Я все понимаю, Эван, но у нас должна быть и своя жизнь. Конечно, нам трудно принимать гостей из-за болезни твоей матушки, но ведь можно что-нибудь придумать…

– Я уверен, что все нам сочувствуют и никто не осудит нас за то, что мы некоторое время не будем принимать гостей, – сказал Эван.

Бьянка не стала спорить, но решила, что обязательно исправит положение дел, пусть даже муж и не склонен был осуществлять необходимые перемены.

– Эван… – тихо окликнула она.

– Да, любовь моя?

– Я думаю, мы должны закончить это путешествие так же, как и начали его, правда? – Она коснулась пальчиками его ладони. – День сегодня такой теплый, а дорога – пустынная. – Покрывая лицо Эвана поцелуями, Бьянка стала расстегивать пуговицы на его рубашке.

Если здоровье Марион Грей и не улучшилось за время их отсутствия, то по крайней мере ей не стало хуже, и Эван был рад уже и этому. Он стыдился того, что на время забыл о матери, но сейчас, когда они вернулись, ему все же пришлось заставить себя войти в ее комнату – ведь он знал, что не сможет долго у нее оставаться.

– Сядь, Эван. Я хочу поговорить с тобой, – сказала Марион, увидев сына. Она сразу же обрушилась на Эвана с обвинениями: – Почему ты лгал мне все это время? Почему не рассказал правду об этой женщине, когда привез ее сюда?

Эван беспомощно развел руками.

– Если ты говоришь о Бьянке, то я рассказал все, что тебе следует знать. Она очень хочет быть не только твоей невесткой, но и подругой.

Не говоря ни слова, Марион выхватила из-под подушки дневник Чарльза и ткнула в черную кожаную обложку указательным пальцем.

– Тебе его дал Льюис? – прохрипел Эван. Марион холодно взглянула на сына.

– Мой муж такой же лжец, как и ты. Он думал, что надежно спрятал дневник, но я нашла его. Эта потаскуха, которую ты называешь своей женой, убила Чарльза! Как ты посмел привезти ее сюда и заявить, что убийца ускользнул? Как ты посмел?! Похоже, эта венецианская девка отняла у меня не одного сына, а обоих!

Эван медленно поднялся и отставил стул к стене. Он тянул время, чтобы найти достойный ответ. Наконец, повернувшись к матери, он проговорил:

– Бьянка не знает даже имени Чарльза. Не буду отрицать: брат влюбился в нее, но она об этом не подозревала. Бьянку нельзя винить в его смерти.

– Я хочу, чтобы ее не было в этом доме, Эван. Пусть убирается сегодня же! – прошипела Марион, буквально захлебываясь ненавистью.

– Ты, наверное, забыла, что мой отец оставил этот дом мне? Вы с Льюисом живете тут в качестве моих гостей, а мы с Бьянкой здесь хозяева. Так что положи дневник туда, где взяла. Если же ты еще раз посмеешь оскорбить мою жену, я ударю тебя. Меня не остановит то, что ты – моя мать.