Блондинка. том I

Мисс Флинн, мистер Пирс. Но они совсем не пара. Могут быть парой ну разве что в какой-нибудь кинокомедии. Просто ближайшие друзья Глэдис. И они очень, очень привязаны к Норме Джин! Мистер Пирс был очень огорчен случившимся, а мисс Флинн обещала «заботиться» о Норме Джин, что и делала в течение этих десяти трудных дней. Теперь диагноз окончательно установлен, теперь надо было принимать решение. Норма Джин подслушала, как говорит в соседней комнате по телефону Джесс, сморкается и рыдает. Я так ужасно себя чувствую! Но это не может продолжаться до бесконечности. Господь да простит меня, знаю, что обещала. От чистого сердца, потому что люблю эту маленькую девочку, как собственного ребенка. Как любила бы своего ребенка… если бы он у меня был. Но мне надо работать. Господи, я должна работать! У меня нет ни сбережений, ни накоплений, ничего! Была она в бежевом льняном платье, под мышками уже проступили темные полукружия пота. После рыданий в ванной она долго и яростно чистила зубы. Она всегда чистила зубы, когда нервничала, и теперь из бледных десен сочилась кровь.

Клайва Пирса соседи прозвали «наш джентльмен Брит».

Он работал на Студии по контракту, было ему уже под сорок, однако до сих пор надеялся «прорваться». Глэдис, передразнивая его, кривила рот и, растягивая слоги, говорила: «Все мы по большей части «прорываемся», а потом на этом же и ломаемся». Клайв Пирс носил темный костюм, белую хлопковую рубашку и аскотский галстук[18]. Он был красив, но почему-то всегда резался при бритье. Изо рта у него пахло спиртным и мятно-шоколадными пастилками — этот запах Норма Джин узнала бы с закрытыми глазами. «Дядя Клайв» — именно так предложил он Норме Джин называть себя, но девочка ни разу не смогла заставить себя произнести эти два слова. Ей казалось это неправильным — ведь на самом деле никакой он мне не дядя. И тем не менее мистер Пирс нравился Норме Джин, даже очень и очень нравился! Ведь он был ее учителем музыки, и она всячески старалась ублажить его. Даже вызвать улыбку на узких губах мистера Пирса уже казалось ей счастьем. И мисс Флинн она тоже очень любила, мисс Флинн, на протяжении всех этих дней настаивавшую, чтобы она называла ее «тетей Джесс». Или «тетушкой Джесс» — но слова эти так и застревали в горле Нормы Джин, потому, что ведь никакая она мне не тетя.

Мисс Флинн откашлялась. «Ну так что, едем?» — И снова на губах эта ужасная улыбка.

Мистер Пирс смотрел виновато, шумно посасывал мятную пастилку. Подхватил чемоданы Глэдис, два маленьких чемоданчика взял в одну руку, третий — в другую. Избегая смотреть на Норму Джин, пробормотал:

— Чему быть, того не миновать, на все воля Божья.

Прямо как в фильме, где дядя Клайв и тетя Джесс играют мужа и жену. А она, Норма Джин, их маленькая дочка. Но только никакой это не фильм.

Широкоплечий мистер Пирс понес чемоданы к своему автомобилю, стоявшему у обочины. Неумолчно и нервно болтая, мисс Флинн вела Норму Джин за руку. На улице было жарко и душно, как в печке, солнце, скрытое за дымными облаками, казалось, проникало повсюду. За рулем, разумеется, был мистер Пирс, ведь это мужское дело — вести машину. Норма Джин умоляла мисс Флинн сесть на заднее сиденье, рядом с ней и ее куклой, но мисс Флинн уселась рядом с мистером Пирсом. Ехали они, наверное, целый час и по дороге почти не разговаривали. Только мотор тарахтел да ветер посвистывал в открытых окнах. Мисс Флинн, шмыгая носом и заглядывая в листок бумаги, подсказывала мистеру Пирсу, куда ехать. На этот раз цель поездки называлась «навестить мамочку в больнице»; в следующий раз она будет называться по-другому. Если, конечно, вы согласны посмотреть этот фильм второй раз.

Всегда очень важно правильно одеться, вне зависимости от того, какая предстоит сцена. На Норме Джин был ее лучший костюм, в котором она ходила в школу: клетчатая юбочка в складку, белая блузка (отглаженная лично мисс Флинн этим утром), относительно чистые и заштопанные белые носки и новенькие, ни разу не надеванные трусики. Кудрявые и вечно спутанные волосы лишь слегка приглажены, но не расчесаны.

(— Это бесполезно! — воскликнула мисс Флинн и бросила расческу на кровать. — Будь моя воля, Норма Джин, я бы выдрала у тебя половину волос.)