Блондинка в игре

Мужики — существа сентиментальные, суеверные и мнительные. И чем брутальнее особь, тем кучерявее у него заморочки. А их подарки — как пограничные столбы, которыми они метят зоны влияния, и которые регулярно проверяют.

Спортивная малышка имела 310 лошадок под капотом, и муж, сам предпочитавший что-то габаритами не меньше Крузака, радостно охал, когда оказывался на пассажирском сидении, и лыбился так, слово сам собрал ее своими руками до последнего винтика. Мне даже казалось, что он нарочно напрашивается ко мне, как ребенок на американские горки. Водила я агрессивно, но аккуратно, и в ТТ-шке сама души не чаяла.

Лишиться ее — гарантированно и очень серьезно поругаться с мужем. Он не жадный, но ни за что не простит неуважение. А это уже тонкий лед, под который может затянуть и с концами. Можно было бы проиграть цацки, муж всегда дарил их по принципу «что дороже», даже не запоминая, или антиквариат.

Странно, что Тата не забилась на какую — нибудь древность. Она просто пищала от всякой рухляди. Как-то гашеная рассказывала, как ее соплюшкой таскала по музеям мамаша — нищебродка. Тата могла отличить ампир от чиппендейла, а рококко от эпохи Регентства.

Мои находки она называла «плебейским фартом», говоря, что дуракам везет по закону вселенского равновесия. При этом за комодик с флорентийской мозаикой[56], который я привезла с Порто Портезе[57], Тата была готова продать душу, если б та у этой стервы имелась.

Назло Татке я хранила в комоде перчатки и пояса, а на него кидала связку ключей. По цене он превосходил мою машинку вдвое, но она с тех пор только дешевела, а вот комод — дорожал. Почему не забиться на то, что всегда хотела? Нет, я и его бы не отдала без боя. Но для меня это был бы вопрос бабок — не принципа.

Клубок мыслей в голове расплетался на нитки.

Я снова и снова прокручивала в голове сцену в клубе. Тата заранее подобрала шмотки, как в одном из наборов портновского альбома. Ника — костоломка. Боевой маг. Наверняка стандартные ясельные комплекты. Я попалилась, узнав ее лук, и подтвердила ее догадку. И с хера бы ей дальше невсебос закатывать? Значит, все это шапито с конями было в мою честь. Выбесила, взяла на слабо и швырнула на стол ключи, зная, что я отвечу тем же.

Я познакомилась с Таткой, когда грелась с мужем в Эмиратах. Жены в этих случаях оказываются в положении детей, которых взрослые взяли с собой в гости. Приводят тебя в совершенно незнакомую семью, и подпихивая под спину говорят: «Вот, погляди, какие милые детишки, вам с ними будет весело». Муж Таты, Сава Ремизов, король просрочки и контрафакта оказался с моим Затонским закадыкою. То ли они вместе по юности вагоны воровали, то ли кредиты списывали, я в подробности не вдавалась.

Первое знакомство не задалось. Я решила, что Тата уделяет моему супругу чересчур много внимания. Хохочет над туповатыми шутками, невзначай касается плеча ладонью, а дважды, на правах первого знакомства даже вытащила потанцевать. Ее Сава, в кругу друзей откликавшийся на погоняло «Ряха», свои ноги мог увидеть только в зеркале, так что выбор кавалера был очевиден, но неприятен.

Свое недовольство я высказала Тате в дамской уборной. Она не прислушалась к моим аргументам, в результате сломала себе два ногтя при попытке вцепиться мне в волосы, а я получила длинную царапину на скуле. К счастью в отеле оказались наши соотечественницы, и нас растащили. Ужин завершился спокойно. Мужья ничего не заметили.

Утром Тата с бутылкой Бейлиса пришла ко мне мириться. Затем мы прикончили мой минибар и к вечеру стали лучшими подругами. Татка обладала качеством, которое в наше время называют «эмоциональный интеллект[58]», а раньше звали попросту хитрожопостью. Она могла быть и пушистой кошечкой, и игривой лисичкой, и наивной простушкой, причем меняла свои состояния, как будто щелкала внутри переключателем.

На деле Татка была злющей и язвительной, чем постоянно меня смешила. Мужа своего она ненавидела люто, хотя он об этом даже не догадывался. Ремизов никогда не упускал возможность напомнить, откуда он ее вытащил. Временами она даже чеки в магазинах и барах за собой собирала, когда на Саву находил каприз устроить собственной супруге аудит. Думаю сейчас Тата внутри ликует, не смотря на риск остаться с голой жопой.

Тогда в краю белых песков, черных балахонов и тотальной трезвости мы с Таткой спелись и стали неразлучны. Настолько, что перетащили курортную дружбу в столицу, что вообще бывает нечасто.

Своего капитала Татка не нажила, и арест ремизовских активов должен больно по ней ударить. На последнее она спорить точно не будет, это не отбитая на голову Милка, чья отвага происходила из недостатка воображения. Значит, она уверена в победе. А ставку выбрала нарочно, чтобы я не соскочила раньше времени, чтобы тратила силы и ресурсы.