Блондинки не сдаются (СИ)

— Статья 131 УК РФ: изнасилование с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет. Ты пришла сюда, предупредив подругу, родители меня знают, стены в квартире бумажные, я не пил и не нахожусь под действием наркотических средств. А главное — я тебе не нравлюсь. Как думаешь, буду ли я рисковать в подобной ситуации? Зачем и для чего? Предлагаю оставить эмоции и включить здравый смысл. Раз я сказал, что фотография не получилась, значит она не получилась. Доверься мне, — я не стал убеждаться, подействовали или нет мои доводы, и спокойно направился за фотоаппаратом.

Вернувшись, обнаружил ее сидящей на краешке кровати.

— Молодец, — похвалил я, устанавливая штатив. — Последняя попытка сваять шедевр, и мы укладываемся спать, раздельно, — подчеркнул я. — Здесь три комнаты, выбирай любую, двери запираются на замки. Договорились?

— Ладно, — у нее не было сил спорить, лицо был пасмурным. — Только один снимок. Как мне сесть?

— Минуту, лампы притащу.

Я принес оборудование из фотостудии, бросил на тумбочку ее платье и положил рядом сумку.

— Уступаю на ночь комнату тебе. В шкафу найдешь полотенце и халат. Если устала, выключай свет и ложись спать. Душ примешь утром. Мне на работу к 9. До университета могу подкинуть.

— Спасибо, — Маша смутилась и обняла себя руками. — Я боюсь тебя. Сама не знаю, почему.

— Это нормально, я не обиделся, — покривил я душой. — Ты должна сесть в центре кровати и обернуться ко мне.

Она последовала моей инструкции и села, вытянув ноги к подушке.

— Лучше спрятать конечности, — предложил я, рассматривая ее в объектив. — Как-то ты их странно уложила.

— Я не модель, — выдавила она виновато.

— А я не сутенер и не шантажист, — поддел я Машу, — а пострадавшая сторона. Не сделал ничего плохого, купил картину за бешеные деньги, позвал на свидание и за все это получил поток обвинений, повреждений имущества, синяк и угрозу быть закопанным в лесу.

— Ты меркантильный, — рассмеялась Маша. — Не нравишься, потому что не романтик. И все делаешь так, словно стоишь на рынке и покупаешь нужные эмоции. Чувства не продаются, — каждое ее слово врезалось в сердце кинжалом.

Я перестал настраивать фотоаппарат и сжал губы, пытаясь не взорваться.

— Понятно, — сказал я. — Не шевелись, снимаю.

Молча собрав шнуры в моток, вынес аппаратуру и закрыл дверь, не взглянув на нее. Сон пропал.

Рассыпал камни, отсортировав их по размерам и замер, блуждая взглядом по монитору компьютера. Не романтик, значит. Я крутил в руках камень, а в голове стучали ее слова. Надо трудиться, чтобы отвлечься, подумал я, раскладывая минералы по пакетам на столе.

— Не спиться почему-то, — вошла Маша через час, начав прохаживаться рядом. — Я все-таки помылась, — она запнулась и увидев, что я продолжаю работать, не обращая на нее внимания, добавила:

— Прости… за все, что я наговорила и наломала. Как-то так получилось неудачно и нелепо. В общем, не хотела тебя обидеть. Спасибо за помощь, которую ты предложил.

— Иди спать, — я нажимал на пульт, меняя в кадре минералы и быстро просматривая получившиеся снимки на компьютере.

— Если хочешь, я помогу тебе, — решила проявить она инициативу.

— Спать, — отрезал я. — Сам справлюсь.

— Вредина, — обиженно процедила Маша и убежала, хлопнув дверью.

Совсем еще ребенок. Руки почему-то тряслись, а сердце бухало как колокол в дни церковных праздников: гулко, звонко и сильно. Что за ерунда такая, черт возьми! Я не понимал, каким словом обозвать эмоции, которые испытывал. Это была смесь желания, ущемленного мужского достоинства и грусти. Бросив фотографировать, залил ее фотографию и уставился в глаза, казавшиеся бездонным космосом, в который меня затягивало. Сопливая девчонка, а учит жизни. Романтику ей подавай после раздолбанного телевизора и машины.

Изгиб спины и осиная талия были совершенными. Тонкие черты лица делали Машу похожей на русскую княгиню: гордый разлет бровей, глаза, бурлящие безрассудством, смелостью и детством, и чувственные губы с великолепной пышной грудью. Не знаю, сколько я сидел, погруженный в свои мысли и непонятные желания. Махнув на работу рукой, упал, не раздеваясь, на диван и провалился в сон. Будильник забыл поставить.

Утром меня разбудили какие-то звуки за стеной. Я попытался разлепить глаза. прогоняя остатки сна. Сделать это было непросто. Зевнул и взглянул на циферблат часов. Вот черт! 12 дня! Проспал! Я резво вскочил и помчался в ванную, на ходу снимая рубашку.

Когда открыл дверь, Маша стояла без одежды под душем и ловила губами капли воды. Увидев мое изумленное лицо, она вскрикнула.

Я попятился назад, чертыхаясь, и демонстративно хлопнул дверью.

— Закрываться нужно, дурочка! — крикнул я. — Поторапливайся!

— Я не выйду, пока ты не уйдешь! Негодяй! — ругалась она внутри, забыв про свое раскаяние и извинения. — Ты специально!

Я понял, что терпение иссякло, и забыв про здравый смысл и осторожность, рванул обратно. Ну погоди, редиска!