Блондинки не сдаются (СИ)

Я торопливо выскочила из ванной, проклиная себя за безалаберность. Он так крепко спал, что я расслабилась и совсем забыла, с кем нахожусь.

— Не выйду, пока ты не уйдешь! Негодяй! — громко прокричала я, чтобы он услышал, а сама быстро схватила халат, но одеться не успела.

Он влетел с таким выражением лица, что колени мои подогнулись от страха. Схватив пластиковый ковшик, лежавший на ободке раковины, принялась отбиваться им, размахивая словно шпагой, и закричала изо всех сил.

— Не подходи, извращенец! — отступив к стене, я лихорадочно натягивала халат на плечи.

Андрей перехватил ковш и с силой вырвал его из рук, отбросив в сторону. Потом отнял у меня одежду и прижал стене как цыпленка.

— Я пытался быть вежливым, понимающим и гостеприимным! Ты истеричка, которой надо лечить голову! Недотрога! Дура! — он никак не мог успокоиться, придумывая мне диагнозы один обиднее другого. — Закомплексованная моралистка! Стой теперь в чем мать родила, пока я буду мыться.

Потом с остервенением стал стаскивать с себя одежду, бросая ее на кафельный пол. Ужас парализовал меня. Я закрыла глаза и отвернулась.

— Куда, — Андрей бесцеремонно схватил меня на подбородок и развел руки. — Смотри на меня!

— Не буду, — упрямилась я, стараясь не заплакать, и уткнулась в стену головой.

— Напрасно, вдруг понравится, — не унимался он, снимая брюки.

— Я подам на тебя в суд! — пригрозила я. — Напишу заявление в полицию! Тебя посадят!

— Испугала, — Андрей хлопнул по руке, чтобы я наконец-то открыла глаза. — Тебе не поверят, потому что у меня есть расписка. Это будет выглядеть сознательным поклепом ради неуплаты долга.

— Негодяй ты, — прошептала я, не в силах отвести взгляд от его тела. Стыд, смущение, страх и любопытство перемешались в вихрь, который мешал мне думать.

Он, ничуть не стесняясь ситуации, медленно выдавил на щетку зубную пасту и стал чистить зубы, потом, растягивая каждое свое движение, не спеша побрился.

— Ну как? — повернулся Андрей ко мне. — Готова?

— К чему? — прохрипела я, обнимая себя руками и трясясь как заяц.

— Оставить меня одного, чтобы я мог спокойно и без истерик помыться? Или у тебя созрели другие предложения? — он ухмыльнулся.

Не слушая его, я выскочила из ванной и пулей ринулась в комнату, где валялось платье и сумка. Быстро напялила одежду и выбежала из квартиры. Больше я сюда ни ногой! Никогда и ни за что!

Вернувшись домой, переоделась и взглянув на часы, поняла, что нет смысла идти на занятия. Поэтому пообедав, решила направиться в художественную мастерскую. Я наведывалась туда через день — или рисовала, или училась в группе.

Студией живописи руководил грузный и немного хмурый Иван Петрович Власов, потомственный художник. Его вера в мои способности поддерживала все два года, пока я пыталась усидеть на двух стульях: училась в университете, чтобы получить образование, которым никогда в жизни не воспользуюсь, и бегала в студию. Я хотела связать свою жизнь с искусством. Уроки были платными, все расходные материалы — кисти, холсты, краски — тоже. Поэтому умудрялась подрабатывать то в фастфудах, то в кафе, то разносчицей пиццы, но нигде долго не задерживалась. Получив необходимую для себя сумму, я увольнялась и какое-то время могла спокойно рисовать.

В университете меня спасала отличная механическая память, и к сессиям я походила с зачеткой с автоматами по многим предметам.

Ивану Петровичу удалось уговорить меня попробовать свои силы на выставках. Хотя те бледные картины были обычными студенческими этюдами, а не полноценными, законченными работами.

В студии царила была особая атмосфера — тишины и наполненности одновременно. Сюда в основном приходили любители с задатками к рисованию, но руководитель мастерской взял надо мной шефство и даже позволил занять угол, где я, высунув язык, творила свои полотна. Как же это было здорово!

Забыв обо всем на свете, я погрузилась в процесс, пока меня не отвлекло треньканье смартфона. Взглянув на экран, нахмурилась. Андрей прислал сообщение и приложил фотографию, которую сделал ночью на кровати. Увидев себя в идиотских лохмотьях, я сжала кулаки и несколько раз выдохнула. Надо взять себя в руки, сказала я, еще раз взглянув на уродливый снимок.

“Закончишь, свистни.” — написал он.

Рабовладелец и феодал, подумала я с отвращением. Озабоченный негодяй, вот он кто!

— Ты отвлеклась, — вывел меня из задумчивости трубный голос преподавателя. Я вздрогнула и спрятала телефон в сумочку.

Когда занятие закончилось, и студию покинул последний ученик, я не спешила уходить.

— Иван Петрович, — замялась я, мусоля в руках смартфон., - мне нужно с вами посоветоваться.

— Весь внимание, — он поднял свои добрые глаза и мягко улыбнулся. — Ты умница, Машенька. Приходила бы каждый день, толку было бы больше.

— Родители хотят, чтобы я закончила вуз, — стала я оправдываться — Учиться осталось один год, не люблю бросать начатое.

— Что ты хотела обсудить со мной? — он погладил свои пышные смоляные усы и благосклонно взглянул на мои руки, измазанные краской. — Если поработать хочешь, оставлю ключ, я тебе доверяю.