Блондинки не сдаются (СИ)

Дрожащими руками я выхватила из сумочки телефон и набрала ее номер. Но он был занят. Сжав трубку, я села на скамейку, мимо которой проходила, и заплакала, не сдерживаясь. Не знаю, сколько я там сидела, рыдая я как белуга. Слезы помогли, боль отпустило. Взглянув на часы, я поняла, что опоздала на первую пару, однако апатия, охватившая меня, была настолько сильной, что двигаться куда-то не хотелось.

Лена сама перезвонила, как будто почувствовала или увидела пропущенный звонок.

— Я хотела предупредить, — забормотала она оправдания. — Не успела. Твой отец утром неожиданно ввалился в гости и наехал на меня, просто растерялась. Сказала, что ты у мужика работаешь, так как разбила ему машину. И все! Ей богу, я больше ничего не говорила! — с лихорадочной горячностью воскликнула она. — Честно!

— Сказала бы, что ничего не знаешь, — апатия в моем голосе была очевидной, Лена тут же жалобно заныла:

— Ну прости, прости! Он так допытывался, не сообразила! Я подумала, ведь ничего страшного не будет,

если скажу, где ты. Ты же просто работаешь у Андрея, что в этом плохого?

— Отец вбежал утром в квартиру, когда мы вместе были, — я замолчала, вспоминая это позор. — Я была без одежды.

— О Господи! — ойкнула Лена. — Так значит? То есть все-таки да?

— Ничего не было! — огрызнулась я. — Но мы вместе валялись в одной кровати, и он подумал то, что подумал. И еще Андрей наврал, что я его невеста. Что теперь будет, непонятно, — отчаяние опять накрыло меня черной волной.

— Может быть, он не просто так сказал? — возбужденно предположила подруга. — Мне он понравился! Такой милый! Он, правда, хороший! И добрый!

— Ну да, этот добрый потом сказал, что спас мою репутацию, и девственность я ему просто обязана поднести на блюдце.

— Так прямо и сказал? — не поверила она.

Я не ответила, вытаскивая платок и высмаркиваясь.

— Для него девочка Маша — развлечение, спортивная цель. И он готов потратить на это деньги. Козел одним словом, — я безнадежно вздохнула, рассматривая свои сандалии.

— Как-то совсем не верится, — с недоумением протянула Лена. — Мы пообщались недолго, мне он показался нормальным.

— Хочу успеть на вторую пару попасть, — встав со скамейки, я взглянула на часы в телефоне. — Все это ерунда, как я дома буду выкручиваться, не знаю. Отец ушел, полностью уверенный в том, что у нас скоро свадьба. В гости позвал. Этот подлец врет, не моргнув глазом. Даже я поверила. На долю секунды конечно, — поспешно добавила я.

— Вот дела, — протянула подруга. — И что ты решила?

— Купить арбалет и выстрелить в него! — спокойно сказала я. — Надо быстрее избавиться от этого долга и забыть обо всем.

— Ты уже придумала, как? — Лена сочувственно зачмокала в трубку. — Как я тебя жалею, солнце. Даже не знаю, чем помочь. Все мужики в целом одинаковые озабоченные козлы!

— Отключаюсь, встретимся в университете.

Вечером я поплелась на занятия в студии, но мыслями витала так далеко, что сосредоточиться на живописи не смогла. Иван Петрович подходил несколько раз к моему холсту, хмыкал и снова отходил, не комментируя. Усилием воли я попыталась взять себя в руки и начала работать.

Описав очередной круг между учениками студии, он снова приблизился ко мне, постоял, покачиваясь на носках и не выдержав, спросил:

— Как у тебя дела с коммерческим заказом?

— Работаю, — бодрясь, ответила я. — Не у вас в студии, заказчик предоставил место и материалы. И цену.

— Неужели? — удивленно приподнял он брови. — Я могу полюбопытствовать, что ты придумала?

Вытащив смартфон, я показала ему фотографии набросков, выслушала комментарии, какие, по его мнению, изменения должны быть внесены и учтены и поблагодарила кивков. Какой же Иван Петрович солнечный дядька! Педагог от бога!

— И сколько заказчик готов тебе заплатить? — не утерпел он, собираясь уходить.

— Примерно сто, — пробормотала я, заливаясь краской, сама не зная почему.

— Сто что? — не понял Иван Петрович, растерявшись.

— Тысяч, — еле слышно прошептала я, не зная, куда девать от волнения руки.

Он присвистнул и улыбнулся мне.

— Интересный заказчик, — подмигнул мне преподаватель. — Не иначе как дела сердечные. На картине его девушка? Видимо, это подарок для нее…за такие-то деньги.

— Вы думаете, перегнула палку? — робко спросила я.

— Мягко сказано, — он провел пальцем по усам и снова улыбнулся. — Однако в искусстве цена — тонкий момент. Если этот человек готов отдать большие деньги, значит картина ему дорога. Или тот, кто на ней изображен, не просто красивая девушка.

— Это модель, — торопливо ответила я. — Цену он сам назвал, я не стала спорить.

— Интересно, — преподаватель смотрел на меня, как будто впервые увидел или только сейчас заметил. — Потом покажешь работу?

— Обязательно.

Домой я пришла к ужину. Не пришла, а вползла полумертвая в квартиру, сбросила обувь и упала на стул в кухне. Наша семья с трудом помещалась в маленькой клетушке в пять квадратных метров, но мы всегда соблюдали церемонии. Никто не ел в углу или в одиночестве. Мама считала обеденный стол и еду неким объединяющим началом всех начал,