Blood sweat & tears, Pt.2 (СИ)

До соплей радуюсь и урчу, когда получаю вашу обратную связь. Трепетно собираю каждый комментарий, перечитываю и храню в своей памяти. Спасибо вам всем за поддержку, которая особенно важна под конец истории 💜

Она смотрела, как по обоям, просачиваясь меж плинтусом и стеной, ползли черные языки теней, как они скручивались между собой в косы и призывно пульсировали — на обоях, в её зрачках, в её висках, в её жилах и где-то на подкорке мозга. И Со смотрела, скрючившись в кресле и склонив голову к плечу, и не могла повернуться или оторвать взгляд в поиске спасения от галлюцинаций, потому что в полуметре на кровати лежал Тэён. Регенерация оторванного куска из плеча, порванного живота и исцарапанной спины шла, мягко говоря, плохо. Даже с учетом того, что она напоила его своей кровью и тремя пакетами донорской первой-отрицательной. В соседней комнате с зеркальной планировкой лежал в коматозном состоянии Хосок, а рядом с ним Чимин. Так что, нет — не могла она повернуться или оторвать взгляд в поиске спасенья, не заслужила.

Человека, который растил её, обучил всему, позорно бросила на поле боя, потому что цель была в заманчивой близости. Человека, который поставил на кон свою жизнь, который любил её, превратила в живой щит и благополучно продырявила его, потому что ещё не наигралась со своей жертвой.

Не заслужила — это ещё очень культурно сказано.

И Со не говорила с Юнги или ещё хоть с кем-нибудь, она, как была, так и села рядом с постелью Тэёна. Только раз в десять минут тянулась к пачке с сигаретами, чтобы хоть никотином попытаться вытравить желание самовыпилиться. Она едва не убила Тэёна, почти убила Йошико, и, кажется, совсем потерялась во тьме.

— Ты же понимаешь, что он через пару часов очнется уже окончательно? — фыркнул Чонгук, который всё это время прикидывался молчаливой тенью И Со, с осторожным любопытством наблюдая за ней. — Почему бы тебе не пойти к Хосоку или к Юнги, который ищет способ привести первого в порядок?

— Почему бы тебе не последовать своему же совету? — с неприкрытой злобой парировала ведьма.

— Я не маг, мои способности там бесполезны. Разве что могу сказать, какое настроение у наших пленников, но подозреваю, что Юнги это и без меня понятно.

«Я тоже не хочу больше быть ведьмой», — застревает поперек горла у девушки, вынуждая её до боли прикусить губу. Тлеющий внутри страх проглотить не проще, чем протиснутую в глотку гранату с выдернутой чекой. Ей страшно, и она спряталась. Забилась в норку к тому, кто просто физически не способен на осуждение, а ещё не заинтересован вытаскивать её наружу, самому бы в сознание вернуться. С Тэёном всегда было так — он принимал всё и удачно деформировался под обстоятельства.

— Уходи, — устало выдохнула И Со, растирая пальцами веки, — я не в настроении разговаривать, а ещё я имею право на отдых.

— Хрена с два, — вздернулся с кресла Чонгук. — Ты — Принцесса Двора Порядка, которая наворотила целую кучу дерьма, пытаясь решить даже не свои проблемы. Так что, будь добра, соберись, возьми лопату и начинай разгребать со всеми. Отдохнешь потом.

Только вот И Со и без этого была, как часовая бомба с тикающим обратным отсчетом, а теперь и вовсе готова взорваться. Она уперлась ладонями в кресло, отсчитывая про себя до десяти, как советуют делать все человеческие психологи в стрессовой ситуации, и произнесла твердым голосом:

— Проваливай, Чонгук, ибо если ты со своими инкубовскими способностями не можешь понять, что мне не до мотивационных речей, то тебе тут делать нечего. Я спущусь, когда он проснется.

«А я смогу подняться», — осталось невысказанной мыслью и осело внутри ведьмы тонкой пленкой надежды на то, что хоть один из её близких снова откроет глаза.

***

Раньше он её представлял как что-то липкое, впаянное в кожу, что никак не удавалось подцепить, а содрать можно было только рывком, обнажая мясо. Это не слишком беспокоило — его в принципе никогда не беспокоила боль, — и даже обнадеживало: один раз прикладываешь сознательное усилие и просто ждешь, пока свежая кровоточащая полоса зарастёт.

Горизонты собственной наивности, кажется, только расширялись год от года. Юнги был готов рассмеяться. Думал, что справится. Правда верил, что всё будет так просто.

Убить Такаги Йошико оказалось непосильной задачей и в первый раз, и тем более во второй. И дело было вовсе не в сочувствии, как пятьсот с лишним лет назад, сейчас вопрос стоял скорее в том, как бы поинтереснее убить её, чтобы она точно не вернулась бесплотным духом к нему. Йоши для Мин Юнги сродни злокачественной опухоли в терминальной стадии, которую из себя невозможно выкорчевать, она просто остается с тобой, пока ты не сдохнешь. Сплошное напоминание о том, каким он может быть и к чему это приводит. Можно было бы себя ненавидеть, безуспешно налегать на экспериментальную медицину, накинуть себе петлю на шею, а можно закрыть глаза и медитировать, надеясь, что сила воли и позитивный настрой повлияют на положительный прогноз. На самом деле, можно было бы много чего.

А вот вылечиться — вылечиться нельзя.