Блуд на крови

На площади их окружили комиссионеры. Один из них — черный, с крупным носом, цыганистого типа — хрипло кричал:

— Бояры вы мои, поезжайте к нам в меблированные комнаты. Где? Да в доме Рейнгарда! Это на Сретенке в Луковом переулке. Очень роскошные нумера! Предоставляем все необходимые услуги. У нас очень большие люди останавливаются.

Долговязый парень в вытертом демисезонном пальто на узких плечах криво усмехнулся:

— В ваших номерах не люди — тараканы останавливаются! — И он смачно сплюнул на булыжную мостовую. — Вот у нас, в «Полтаве», даже генералы бывают! Едем, господин хороший. Садовая улица, возле церкви Святого Ермолая. Поживете себе в наслаждение.

В этот момент, словно из-под земли, вырос громадный мужик с окладистой бородой, в добротном, старинного покроя армяке, с повадками думного дьяка. Раздвинув богатырскими ручищами комиссионеров, он важно пробасил:

— Все брешут они! Нумера у них самые заурядные, клопы постояльцев, аки тигры кровожадные, пожирают. У нас в «Санкт-Петербурге» останавливались? Нет? Тогда непременно к нам следуйте. Ни клопов, ни тараканов не водится. Удобные помещения на любой вкус — от полтинника до двух рублев с прислугою и самоваром круглосуточно. Повар у нас прославленный, французский!

Анюта хлопнула в ладоши:

— Хочу к французскому повару!

Малевский хмыкнул:

— Да это лишь название одно — «французский», а на деле — какой-нибудь Еремей Парамоныч из Люберец.

Бородатый мужик против этого довода не возражал, но привел еще один резон:

— Зато езды отселя — сто сажень! Давайте вашу багажную квитанцию, доставим вещички прямо в нумерок.

Малевский согласно махнул рукой:

— Вези!

Если бы ведали влюбленные, чем для них обернется сей выбор!

Песенки под арфу

Они плотно уселись в легкую рессорную коляску. Мужик разместил свой обширный зад на узких козлах и, по-разбойничьи посвистывая, понесся через площадь. Едва пересек ее и выкатился на Каланчевку, как резко осадил у солидного строения, на котором красовалась вывеска «Санкт-Петербург». (Забавная преемственность: почти на этом же месте спустя три четверти столетия была возведена высотная гостиница «Ленинградская».) В этой гостинице останавливались солидные купцы, крупные спекулянты, знаменитые аферисты и гастролирующие актеры.

В прокуренной бильярдной стучали шары, по номерам и в специальном зале азартные постояльцы резались в карты, половые носились по коридорам с пыхтящими паром самоварами. Несколько комнат занимали порочные девицы, удовлетворявшие потребности наиболее темпераментных постояльцев.

Но гостиница и впрямь оказалась довольно чистой, так что Малевский отлично выспался и утром в бодром настроении отправился по делам.

Сначала он побывал в доме Купеческого общества, что в Рыбном переулке. Здесь, в правлении заводов знаменитого Кольчугина, он договорился о поставках мельхиора в листах и красной меди. Оттуда отправился на Даниловскую улицу, где заключил выгодный контракт с Германом Прейсом, владельцем напилочного завода.

Усталый, но счастливый, вернулся к вечеру в гостиницу, принял ванну и вместе с Анютой отправился в небольшой, но уже изрядно заполненный гуляющей публикой ресторан, разместившийся в полуподвале.

Они пили хорошее французское вино, с аппетитом ели сочные деволяи и забавлялись зрелищем, которое шло на невысокой эстраде, освещенной керосиновыми лампами с большими отражателями. Представление было вполне балаганным. Лихо отплясывал трепака крошечного роста сухонький человечек, дробно стуча каблуками ярко начищенных сапог. Потом бородатый мужик в цветастом жилете наяривал на балалайке, перекидывая ее то через спину, то через ногу и не сбиваясь с такта.

Балалаечника сменили разухабистые цыгане, долго не уходившие с подмостков.

Уже около полуночи два половых выкатили на середину сцены арфу. Перед публикой предстал толстый человек в новом фраке с блестящими саржевыми лацканами, оказавшийся владельцем гостиницы. Воздев руки к потолку, на котором были изображены голые амуры, он пророкотал:

— Известная во всем мире, блестящая европейская знаменитость госпожа Надежда Пильская!

Из-за ширмы, стоявшей у задника сцены, вышла женщина, взглянув на которую Малевский и Анюта от удивления обомлели. Они увидали смуглую красавицу с роскошными плечами, с громадными печальными глазами и толстенной смоляной косой. Арфистка была поразительно похожа на… Анюту.

Последняя даже перекрестилась:

— Господи, бывает же такое!

Малевский покрутил головой и расхохотался:

— Невероятное сходство! Ох, хороша бабешка…

Тем временем госпожа Пильская изящной рукой тронула струны и запела красивым контральто:

Зачем на краткое мгновенье
В сей жизни нас судьба свела,
Когда другое назначенье
И разный путь она дала?

Зал сразу стих. Краснолицые купчины и изящные господа с моноклями в глазу с интересом слушали арфистку. Когда она кончила песню, на сцену полетели ассигнации, за которыми, впрочем, госпожа Пильская не наклонилась, чем еще больше расположила публику.