Блуд на крови

— Простите, дяденька полицейский, я больше никогда не буду. Честное слово!.. Все расскажу как на духу.

— Думаю, не будешь! — грустно покачал головой старый сыщик. — Много негодяев я видел, но такого… Эх!

Лебедев распорядился:

— Этого — в Бутырку. Допросите его сегодня же, Холмогоров. А я поеду посплю. Нас ждет громкое дело.

Возмездие

Тридцатое марта 1901 года. Вместительный Митрофаньевский зал Московского окружного суда был забит до отказа. В коридорах — не пройти. Громадная толпа собралась перед входом в здание. Началось судебное заседание.

Об этом деле писали все московские газеты. В 1903 году отдельным изданием для служебного пользования вышел отчет о суде — «Дело А. Кара. Убийство матери и сестер». Приведу из него небольшую выдержку:

«— Суд идет, потрудитесь встать! — раздался голос судебного пристава.

Судьи занимают свои кресла. Председательствует Д.А. Нилус. За пюпитром обвинителя поместился товарищ прокурора Н.П. Муратов, а на скамье защиты — присяжный поверенный М.Ф. Ходасевич.

— Введите подсудимого!

Все вытянули головы.

Низенькая дверь за решеткой распахнулась и впустила… малорослого, тщедушного мальчика с худым и желтым лицом, с едва пробивающейся растительностью усов и бороды.

Оглашается обвинительный акт.

Мерным, спокойным голосом читает секретарь, и чем дальше читает, тем все сильнее какой-то едва уловимый ропот ужаса проносится в публике, которая, затаив дыхание, боится проронить слово».

От домашнего вора нет запора

Уверен, что даже самое пылкое воображение не сумеет предугадать причину, по которой юнец решился на лютое дело.

Тридцатого марта 1900 года, по иронии судьбы, ровно за год до начала судебного процесса, ученик выпускного 7-го класса гимназии Александр Кара отправился на уроки танцев Александра Цармана, солиста Большого театра. Известная в Москве школа помещалась на Смоленском бульваре в доме 51. Количество учеников было строго ограничено, а плата очень высокой. Доступ сюда имели дети только весьма богатых родителей.

И вот здесь будущему убийце партнершей при вальсировании досталась восемнадцатилетняя Клавдия Смирнова. Юнец по уши влюбился в новую знакомую. Можно предположить, что начинающая кокетка весьма способствовала зарождению сей страсти. Смирнова всячески заигрывала с Александром, но вольности умело допускала лишь в той дозе, в какой они были необходимы для разжигания интриги.

Юноша не пропускал ни одной репетиции. Чтобы Смирнова во время занятий была исключительно его партнершей, подарил ей золотое кольцо с дорогим изум рудом. Подарок был благосклонно принят, и несколько уроков девица танцевала только с новым знакомым. Потом, к ревностным страданиям Александра, она все чаще становилась в пару с другими. Пришлось нести новый подарок — массивный золотой браслет. И вновь они вместе кружились в вальсе, и ухажеру было даже дозволено проводить девицу до дома — без лобзаний.

Поцелуй при прощании он получил через две недели, после очередного подношения.

Читатель уже догадался, откуда гимназист брал дорогие подарки? Конечно, из сундучка, который хранился в комнате маменьки.

Маменька, нежно любившая сына, обвинила в краже кухарку и прогнала ее из дома. Потом, когда кухарка в доме уже не жила, был заподозрен в нечистоплотности племянник со стороны мужа, и ему было прямо заявлено о подозрении. Племянник разругался с родственниками и больше к ним — ни ногой. Наконец мамаша случайно уличила сыночка в очередной краже — поплакала, поругала, грозила отцу все сказать и… простила.

Сын стал ходить на воровство в родном доме, как печенеги на Русь — регулярно и беспощадно.

Мать пыталась прятать ценные вещи подальше, да разве от домашнего вора убережешься? Никакие запоры не помогут.

Женская стратегия

Тем временем события набирали силу. Смирнова после очередного богатого подарка стала приглашать ухажера домой. Ее отец за какие-то коммерческие махинации находился в тюрьме.

Однако она говорила:

— Папаша в больнице! Когда вернется домой, я спрошу его разрешения на брак.

Отец из тюрьмы вышел. Ему было запрещено жить в столицах, и пришлось уехать в городишко Боровск. Там у Смирновых был свой домишко. Девица по поводу этого переезда наврала с три короба да еще добавила:

— Папаша меня хочет отдать замуж не за тебя, за другого. К тому же твои родители никогда не дадут разрешения на наше супружество.

— Да, не дадут, — печально вздохнул Александр. — Отец желает, чтобы я учился в Коммерческом училище, что на Старой Басманной, а брак, говорит он, будет мне мешать. Молод я, дескать, пока.

— Хорошо. — Девица потупила глаза. — Мы поженимся, когда они состарятся и помрут. Я буду ждать тебя. — И добавила: — Может быть, буду ждать. Ты хоть и жадноватый, но все же мне симпатичен.

— Я — жадноватый? — подскочил Александр. — Да я…

— Что ты? Ты пока бедный. А мой жених обещал к свадьбе подарить… подарить… это, ну… бриллиантовое колье за двадцать тысяч!

— Кто он, скажи?