Блуд на Руси (Устами народа) - 1997

Эта любовь, естественно умершая, никогда не возродится...

Отсюда, раньше ее (полного) окончания, вспыхивают измены как последняя надежда любви: ничто так не отдаляет (творит разницу) любящих, как измена которого-нибудь. Последний еще не истершийся зубец — нарастает и с ним зацепливается противолежащий зубчик. Движение опять возможно, есть — сколько-нибудь. Измена есть, таким образом, самоисцеление любви, починка любви, заплата на изношенное и ветхое. Очень нередко надтреснутая любовь разгорается от измены еще возможным для нее пламенем и образует сносное счастье до конца жизни. Тогда как без измены любовники или семья равнодушно бы отпали, отвалились, развалились, умерли окончательно...

Супружество как замок или дужка: если чуть-чуть не подходят, то можно только бросить. Отпереть нельзя, запереть нельзя, сохранить имущество нельзя. Только бросить (расторжение брака, развод).

Но русские ужасно как любят сберегать имущество замками, к которым дужка только приставлена. Вор не догадается и не тронет. И блаженствуют...

"Без грешного человек не проживет, а без святого слишком проживет”. Это-то и составляет самую главную часть а-космичности христианства...

Так что, Иисус Христос уж никак нс научил нас мирозданию, но и сверх того и главным образом, дела плоти он объявил грешными, а дела духа праведными. Я же думаю, что дела плоти суть главное, а дела духа так, одни разговоры.

Дела плоти и суть космогония, а дела духа — приблизительно выдумка.

И Христос, занявшись делами духа занялся чем- то в мире побочным, второстепенным, дробным, частным. Он взял себе обстоятельства образа действия, а не самый образ действия. То есть взял он не сказуемое того предложения, которое составляет всемирную историю и человеческую жизнь, а только одни обстоятельственные, теневые, штриховые слова.

Сказуемое — это еда, питье, совокупление. О всем этом Иисус сказал, что — «грешно», и —что дела плоти соблазняют нас». Но если бы не соблазняли — человек и человечество умерли бы. А как «слава Богу-Соблазняют», то —тоже «слава Богу» человечество продолжает жить.

Теперь: грех и святость, космическое и а-космическое: мне кажется, что если уже где может заключаться святое, святость то это в сказуемом мире, а не в обстоятельствах образа действия. Что за эстетизм. Поразительно великолепие Евангелия: говоря о делах духа в противоположность делам плоти — Христос через это именно и показал, что Аз и отец — не одно. Отец —так Он и отец: посмотрите Ветхий Завет, чего-чего там нет. Отец не пренебрегает самомалейшим в болезни дитяти, даже в капризах и своеволии его: и вот там, в Ветхом Завете, мы находим всяческое. Все страсти кипят, никакие случаи и исключительности не обойдены. Отец берет свое дитя в руки, моет и очищает его сухим и мокрым, от кала грязного и от мокрого. Посмотрите о лечении болезней, парши, коросты. В пустыне Он идет над ними тенью — днем (облако, зной), и столбом огненным — ночью освещает путь. Похитили золотые вещи у египтян, и это не скрыто, ибо так естественно, так просто: ведь они работали на них в рабстве, работали бесплатно. Этим таинственным и глубоким попечением о человеке, каким-то кутающим и пеленающим, — отличается Отцовский завет от сыновнего. Сын — именно не одно с Отцом. Пути физиологии суть пути космические, — и роды женщины поставлены впереди солнца, луны и звезд. Тут тоже есть объяснение, чего абсолютно лишено Евангелие. Действительно: тут показано, в видении Апокалипсиса, что и луна, и звезды, и солнце — все для облегчения родов. Жизнь поставлена выше всего. И именно жизнь человека. Пирамида ясна в основании и завершении. Евангелие оканчивается скопчеством, тупиком. Не надо. Не надо — самых родов. Тогда для чего же солнце, луна и звезды? Евангелие со странным эстетизмом отвечает — для украшения. В производстве жизни этого не нужно. Как солнце, луна и звезды явились ни для чего в сущности, так и роды — есть ненужное для Евангелия, и мир совершенно обессмысливается. Все понятно в Библии, ничего не понятно в Евангелии.

И вот — Престол Апокалипсиса, посреди коего сидят животные. Что за представление небес? Но разве роды коровы ниже чем-нибудь родов женщины? Это — пути Божии. В оправдании всего Апокалипсиса именно и лежит оправдание Божеское, оправдание Отцовское, и с болячками, и с коростами, и с поносами, и с запорами дитяти-человска. Как чудно! О, как хорошо! Славны и велики пути Твои, Господи, и славны они в болезни и в исцелении. Апокалипсис изрекает как бы правду Вселенной, правду целого вопреки узенькой евангельской правде, которая странным образом сводится не к богатству, радости и полноте мира, а к точке, молчанию и небытию скопчества. Воистину — поколебались основания земли. Христос пришел таинственным образом поколебать все основания сотворенной будто бы Отцом Его Вселенной. И что Коперник, на вопросы о солнце и земле, начал говорить, что они действуют «по кубам расстояний», то это совершенно христианский ответ. Это — именно обстоятельства образа действия. А для чего они действуют- это и неведомо, и неинтересно.