Блудное чадо

– Какого черта? – шепотом же отвечал Шумилов.

– Ксендзы хитры, если этот тебя в чем-то заподозрил, может человека с запиской к иезуитам послать. А мы – следом. Может, так и докопаемся, куда они наше чадушко спрятали.

– Так… Ладно. Пройдем еще до вон того костела, потом сделайте крюк и возвращайтесь.

Уловка удалась.

– Одним камнем двух зайцев убьем, – сказал Петруха Ивашке. – Ну как и впрямь ксендз парнишку пошлет?

Они бродили по дивной улице, Королевскому тракту, не упуская из виду ни дверей костела Святого Креста, ни дверей дома по соседству, где жил ксендз, ни переулка, куда выходили другие двери этого дома. Вскоре они ощутили голод и заспорили, караулить ли еще или пойти на поиски хоть какой харчевни. О том, что сказать Шумилову, объясняя Петрухино ночное возвращение, тоже следовало посовещаться.

Съев по большой миске отличного, три дня выстаивавшегося бигоса, куда повара не пожалели ни перца, ни кориандра, ни чеснока, они сочинили правдоподобное вранье: как Петруха пошел за мальчиком-посланцем и зашел бог весть куда, как оказалось, что мальчик не посланец, а просто послан ксендзом с корзинкой творить милосердие – покормить болящих стариков в верстах трех от костела Святого Креста, как Ивашка, оставшийся на всякий случай еще покараулить, видел входящих к ксендзу монахов, и далее – в том же духе, со множеством всякой суеты, ни к чему путному не приведшей.

Пока доели роскошный бигос, запивая зубровкой, настал долгожданный закат.

– Не по душе мне эта затея, – сказал Ивашка, когда они уже подходили к Замковой площади. – Хоть бы пистоли у нас были… Одни карабели, будь они неладны, и теми махать не умеем!

– Если там просто старуха, я деру дам, – пообещал Петруха. – Но ты поразмысли – баба не простая, раз у нее такая девка на посылках. И баба по Королевскому тракту в карете ехала, оттуда меня и высмотрела. Что, ежели знатная пани?

– На кой ты ей сдался?

– А на кой я сдался Машке Шварцевой? Охота от старого мужа погулять, если путаться с немцами, весь Кокенгаузен сразу прознает, а с русским можно тайно, он болтать языком не будет.

История с Матильдой Шварц, женой булочника, и была той каплей, что переполнила бочку воеводского терпения.

– Среди своих молодца искать – опасно, а по моей роже, видать, ясно было, что я в Варшаве чужой, – совсем понятно растолковал Петруха.

– Не в развалинах же…

– А это уж ее забота! Так вот, коли баба из знатного рода, да еще не такая молодая, она непременно с ксендзами дружбу водит. Понял? Вот мы ее и приспособим искать пропажу.

– Чушь ты несешь… Только что придумал! Ох, была бы тут моя сестрица…

– Да… – погрустнев, согласился Петруха. – Она бы сообразила, как след взять.

Огромный замковый двор был пустынен. Пахло всякой дрянью – не иначе, под рухнувшей стеной лежал покойник, а то и не один. Петруха подошел к тому месту, где, статочно, раньше были кованые ворота, а Ивашка затаился за углом. Было не настолько темно, чтобы не видеть, как вышагивает взад-вперед Петруха. Ивашка подумал: «Вот любопытно, товарища в карете увезут или тут же, в развалинах, уцелел какой-то чуланчик?» И тут он услышал хруст – кто-то крался по обломкам и осколкам.

Стараясь ступать как можно бесшумнее, Ивашка заскользил, обтирая стенку новеньким жупаном.

Он вовремя увидел троих верзил, изготовившихся нападать на Петруху и только ждущих, чтобы московит подошел поближе.

– Петруха, берегись! – заорал Ивашка и выхватил из ножен карабелю.

Петруха едва успел изготовиться к обороне. Саблю у него из руки выбил куда более опытный рубака, но Ивашка, наскочив сзади, ударил рубаку по шее, словно собирался снести ему голову с плеч.

Тут выяснилось, что в темноте скрывался и четвертый разбойник.

Пришлось удирать без оглядки.

Видно, сильные у них были ангелы-хранители – московиты выскочили на берег Вислы и чуть не кубарем полетели с крутого склона.

Неведомо, что было бы, если бы ночные налетчики, лучше знавшие окрестности замка, спустились за ними следом в подходящем месте. Но Ивашка чуть не влетел в разведенный под самой кручей и почти что у воды костерок. Сидевший у костерка человек вскочил.

– Вы кто такие? – испуганно спросил он.

– А ты кто такой?

– Никто я! Убирайтесь отсюда оба!

Но Петруха сообразил, что уходить от этого костерка и этого человека опасно – в темноте как раз напорешься на сабельный удар.

– Мы люди мирные, – сказал он. – Если пан пустит погреться, заплатим. Дадим целый орт.

– На что мне ваш орт…

– А что пану потребно? – со всей шляхетской любезностью осведомился Ивашка.

Человек, на вид бывший их ровесником, задумался:

– А что, панове? Может, вас сюда сама Матерь божья послала. Тадек, эй, Тадек!

– Чего тебе?

Голос шел прямо из реки.

– Тадек, цепляй чего побольше. Нашлось кому тянуть! Вот веревка, панове. Тадек, готово?

Ответа пришлось ждать несколько минут. В реке плескались и бултыхались по меньшей мере двое. Наконец человек, сидевший у костра, получил приказ тащить, и все трое ухватились за веревку.

Из воды на берег выползла белая голова.

– Свят-свят-свят… – забормотал, бросив веревку и крестясь, Ивашка. Петрухе тоже стало не по себе.