«Блудный сын» и другие пьесы

ибо ради Тебя несу я поношение, и бесчестием покрывают лицо мое.

Чужим стал я для братьев моих и посторонним для сынов матери моей,

ибо ревность по доме Твоем снедает меня, и злословия злословящих Тебя падают на меня.

К а э т а н а. Некий Луис из Памплоны заявил; «Если не я тебя, так ты меня! Чтобы не ты меня, лучше я тебя! Все всех, без разбора, как попало! Ведь у людей в жилах кровь, а не святая водичка!» (В ее тихих словах оттенок насмешки.)

Взгляд Маргериты. Суанца не отрываясь смотрит на скатерть.

Ф е л и п е (спокойно читает дальше). И плачу, постясь душою моею, и это ставится в поношение мне;

и возлагаю на себя вместо одежды вретище…

К а э т а н а. Не заметно!..

Ф е л и п е. …и делаюсь для них притчею.

Обо мне толкуют сидящие у ворот и поют в песнях пьющие вино.

В этом месте Каэтана начинает смеяться. Ее смех, совсем тихий, сопровождает следующие строки псалма.

А я с молитвою моею к Тебе, Господи; во время благоугодное, Боже, по великой благости Твоей услышь меня в истине спасения Твоего!

Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне; да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод.

К а э т а н а. Засуха! В этом все дело. А выпивохи и пьяницы не могут быть в ответе за все!

Ф е л и п е. Да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего.

К а э т а н а. Meum est propositum in taberna mori[12]. Не так ли?

Ф е л и п е. Услышь меня, Господи, ибо блага милость Твоя; по множеству щедрот Твоих призри на меня!

Не скрывай лица Твоего от раба Твоего, ибо я скорблю; скоро услышь меня!

Приблизься к Душе моей, избавь ее; ради врагов моих спаси меня!

Ты знаешь поношение мое, стыд мой и посрамление мое: враги мои все пред Тобою.

Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог; ждал сострадания, но нет его — утешителей я не нахожу.

К а э т а н а. Можно мне сказать?

Пауза.

(Словно птица поворачивает голову от одного к другому, чуть заметно усмехается и говорит со скрытой насмешкой.) Вы знаете, у моего отца был слуга, которого прозвали Мокрый Хуанито. Он был большой, как шкаф, и силы у него было на троих, но другие слуги всегда избивали его. «Помоги, господин мой», — прибегал он к отцу. А добряк отец сказал ему… Как вы думаете, что он ему сказал?

С у а н ц а. Неизвестно.

К а э т а н а. «Работай и проливай слезы, Хуанито! — сказал он ему. — Кто мучается на земле, будет вознагражден на небесах. Кого избивают на земле, того будут баюкать на небесах! Работай и проливай слезы, Хуанито, и ни на что не жалуйся». Я считаю, это было совершенно христианское утешение. А как вы думаете?

Ей не отвечают. Молчание. Остановившиеся взгляды.

Или вы предпочитаете Ветхий завет? Я — нет, ни в коем случае. Нет! В Ветхом завете людей все время обижают, и они сердятся. А Евангелие проповедует смирение! Разве мы живем не по-евангельски? Сидишь себе тихо-мирно за столом, болтаешь, выпьешь стаканчик-другой, спокойно ждешь ужина и ночного сна… И так каждый…

С у а н ц а (говорит с кажущейся светскостью и спокойствием, за которыми скрывается злость). Это вы от хмеля, донья Каэтана?

К а э т а н а. Почему вы так думаете?

С у а н ц а. Во хмелю человек болтает с необыкновенной легкостью.

К а э т а н а. Вовсе нет! Чтобы избавиться от хмеля, достаточно выпить полстаканчика чистого оливкового масла. Кроме того, мне сегодня не дали ни капли.

С у а н ц а. Интересно!..

К а э т а н а. Может быть, и интересно, но жестоко. Я припоминаю, как вы однажды рассказывали, что даже святой Фома Аквинский иногда…

С у а н ц а. Я только сказал, что он был несколько грузный, и не больше! И вообще словом «интересно» я хотел выразить свое удивление по поводу ваших замечаний…

Каэтана вопросительно смотрит на него.

В ваших словах я слышу дона Балтазара.

К а э т а н а. Ах, вы об этом!.. Бывает, покойники говорят нашими устами! По крайней мере, так считают.

С у а н ц а. Дон Балтазар пока жив и даже слишком!

К а э т а н а. Тс-с-с! Тс-с-с! Не надо, падре!

С у а н ц а. Почему?..

К а э т а н а. Мы ведь договорились, что это имя умерло для нас?!

С у а н ц а. Для нас не умирало ни одно имя!

Последующий диалог ведется стремительно и остро. Маргерита и Фелипе неподвижны.

К а э т а н а. Мне можно говорить о нем?

С у а н ц а. Разумеется! Он ваш супруг.

К а э т а н а. И можно спрашивать?

С у а н ц а. Можно!

К а э т а н а. Где он?

С у а н ц а. Вчера был у Диего Сильвы.

К а э т а н а. Что он там делал?

С у а н ц а. То же, что везде.

К а э т а н а. Повесил Сильву в амбаре и поджег амбар?

С у а н ц а. Именно так!