Blues. Törnfallet. A Song. То My daughter

Eighteen years I’ve spent in Manhattan.
The landlord was good, but he turned bad.
A scumbag, actually. Man, I hate him.
Money is green, but it flows like blood.

I guess I’ve got to move across the river.

New Jersey beckons with its sulphur glow.
Say, numbered years are a lesser evil.
Money is green, but it doesn’t grow.

I’ll take away my furniture, my old sofa

But what should I do with my windows’ view?
I feel like I’ve been married to it, or something.
Money is green, but it makes you blue.

A body on the whole knows where it’s going.

I guess it’s one’s soul which makes one pray,
even though above it’s just a Boeing.
Money is green, and I am grey.

1992

Блюз

Восемнадцать лет я топчу Манхэттен.
Добрый хозяин, сдававший кров,
стал редкой сволочью. Впрочем, хер с ним.
Вечная зелень течет как кровь.

Может, махнуть через реку пехом?

Серное пекло Нью-Джерси ждет.
Дни сочтены, и это неплохо.
Вечная зелень не прорастет.

Я вывезу старый диван и пожитки,

но как предать свой вид из окна?
Чую, что я обручен с ним по жизни.
Вечность, как тоска, зелена.

С телом О. К., но шепнуть «О Боже!»

может лишь то, что зовут душой.
Даже когда в небесах только «Боинг».
Зелень бессмертна, а я седой.

Перевод Виктора Куллэ Новый мир, 2010, № 8

Блюз

Восемнадцать лет я провел в Манхэттене.
Хозяин хороший был человек.
Теперь ненавижу я гада этого.
Зелены деньги, а тают как снег.

Похоже, пора переехать за реку.

Годы несносны, пока идут.
Нью-Джерси манит меня серным заревом.
Зелены деньги, а не растут.

Заберу свой диван и другую мебель.

Но что мне делать с видом в окне?
Я будто женат на нем в самом деле.
Зелены деньги на черном дне.

Тело-то знает, куда оно катится.

Молишься именно что душой,
Пусть даже сверху — одна Люфтганза.
Зелены деньги, а я седой.

Перевод Наталии Беленькой-Гринберг

Блюз

Восемнадцать лет был мой адрес — Манхэттен,
и вдруг — привет — подскочила цена.
Хозяин жулик, маман его к хеттам!
Эх, доллар зелен, да кровь красна.

Придется перебираться в Нью-Джерси:

с этого берега — прямо на тот.
Там серный дым и какие-то черти.
Эх, доллар зелен — жаль, не растет!

Возьму свой диван, посередке примятый,

но как я оставлю вид из окна?
Мы с ним уже почти что женаты.
Эх, доллар зелен — тоска черна.

Тело, в общем, не ропщет, маршрут освоен.

Лишь душа с мольбою глядит туда,
где Бог пролетает, а может, «Боинг».
Эх, доллар зелен, башка седа.

Перевод Марины Бородицкой

Törnfallet

Törnfallet