Блумсберийская красавица

— Съ ней Богъ знаетъ что дѣлается! говорилъ Бобъ: — но если вы сейчасъ же поѣдете, то еще мы можемъ попасть во время. Я вамъ могу сказать, что вы почти убили ее. Надѣвайте шляпу и отправимся.

«Такъ все-таки», — думалъ Долли, прислонившись къ углу кэба и смотря въ окно, потому что не любилъ, чтобъ его видѣли плачущимъ: «все-таки она меня любитъ, любитъ такъ нѣжно, что я своимъ уходомъ едва не убилъ ее. Какъ я былъ жестокъ! Проститъ ли она меня? Она вообще добра. О!»

Сердце его упало, когда, послѣ долгой ѣзды, они приблизились къ Твикенгемской виллѣ. Онъ всматривался въ окна спальни, есть ли огонь въ комнатѣ Анастасіи. Вездѣ было мрачно. Боже, что если онъ пріѣхалъ уже слишкомъ поздно! если эта дорогая женщина умерла прежде, чѣмъ могла произнести еще одно послѣднее слово прощанія! Ужасно! ему, въ такомъ случаѣ, остается только самому умереть. Что для него значилъ цѣлый свѣтъ, когда изъ него исчезло все, чѣмъ онъ дорожилъ?

По причинѣ, легко понятной, Бобъ первый выскочилъ изъ экипажа, велѣвъ Долли не показываться, пока не отворятъ уличную дверь. Наконецъ дверь отперлась и Бобъ сдѣлалъ Иклю знакъ войти.

— Не шумите, сказалъ Бобъ шепотомъ, какъ бы предполагая, что Долли пойдетъ по корридору, какъ ломовой извощикъ. — Сдержите свои чувства и слѣдуйте за мною.

— Пустите меня къ ней! отвѣчалъ Долли, стараясь броситься вверхъ по лѣстницѣ.

Бобъ ловко поймалъ его за воротникъ пальто.

— Или вы хотите совсѣмъ убить ее? вскричалъ онъ. — Если она васъ увидитъ прежде, чѣмъ я ее приготовлю къ вашему появленію, то ей не прожить и пяти минутъ. Она слаба, какъ крыса, даже еще слабѣе, — докторъ такъ говоритъ, — это фактъ.

Они вошли въ розовую комнату. Поставивъ свѣчу, Бобъ поспѣшилъ «приготовить ее», какъ онъ выразился, а Долли бросился въ кресло и думалъ о послѣднемъ своемъ свиданіи съ этой любимой женщиной, которая теперь такъ близка къ дверямъ гроба, — припоминалъ, какъ въ этой самой комнатѣ онъ ее бранилъ и велъ себя, какъ сумасшедшій. Назвавъ себя всѣми возможными бранными словами, онъ закрылъ свое блѣдное лицо полуизсохшими пальцами и плакалъ самымъ отчаяннымъ образомъ.

Бобъ поспѣшилъ въ гостиную, гдѣ красавица работала новомодный воротничекъ и, судя по свѣжему, бодрому виду, никогда не пользовалась лучшимъ здоровьемъ.

— Тише! вскричалъ Бобъ, просунувъ голову въ дверь и испугавъ Анастасію до такой степени, что она почти вскочила съ мѣста.

— Тише! онъ здѣсь! наверху! Я сказалъ, что вы умираете, иначе онъ бы не пріѣхалъ. Я боюсь, если онъ узнаетъ, что я его обманулъ, то опять улизнетъ! Катъ тутъ быть?

Такая новость потрясла Анастасію. Боже! Боже! какъ сердце ея забилось!

Онъ не уйдетъ отсюда, хотя бы пришлось для этого связать его! прошептала она, задыхаясь.

— Не связать ли его?

Не имѣніе веревки было главнымъ препятствіемъ къ этому плану. Внизу у лѣстницы былъ кусовъ холстины и Бобъ хотѣлъ принести его, но Анастасія не позволила, потому что это значило дать понять слугамъ, какимъ способомъ заставляютъ господина оставаться. Молва объ этомъ могла бы распространиться по сосѣдству и породить гнусные толки.

— Развѣ вотъ этой шалью? спросила она, подавая ему шаль.

— Трудно дѣлать узлы, возразилъ Бобъ: — но все-таки лучше, чѣмъ ничего; не выходите, пока я не кашляну три раза.

Безчестный враль пошелъ опять въ Долли, неся съ собой кашмировые оковы.

— Не двигайтесь съ мѣста, сказалъ онъ, входя въ комнату: — все идетъ хорошо.

— Лучше ей? спросилъ Долли съ величайшимъ безпокойствомъ.

— Да, гораздо лучше; она встала и одѣвается, отвѣчалъ Бобъ. — Сидите, она сейчасъ будетъ здѣсь. Положите на себя эту шаль — вамъ холодно.

Прежде чѣмъ изнуренный Долли могъ оказать самое слабое сопротивленіе, онъ уже былъ привязанъ въ креслу, какъ плѣнникъ.

— Зачѣмъ вы кто дѣлаете? спросилъ онъ съ удивленіемъ.

— Вы сейчасъ узнаете, отвѣчалъ Бобъ, который вслѣдъ затѣмъ началъ сильно кашлять.

Сигналъ былъ услышанъ. Шелестъ шелковаго платья возвѣстилъ граціозное приближеніе Блумсберійской красавицы.

Связанный Долли сидѣлъ, устремивъ глаза на дверь. Онъ узналъ эту величественную походку; роскошный шумъ дорогаго платья былъ для него знакомою музыкою. Онъ хорошо не понималъ, зачѣмъ шаль такъ крѣпко была завязана вокругъ его тѣла, но наслажденіе видѣть милую фигуру подавило возникавшій въ немъ подозрѣнія относительно обмана.

Дверь отворилась. О, радость! То была Анастасія; быть можетъ, не такая блѣдная, какою онъ ожидалъ ее видѣть, но все такая же великолѣпная — Анастасія, неограниченная повелительница его души и тѣла.

— Анастасія! пробормоталъ онъ, стараясь приподнять свои крѣпко связанныя руки.

Красавица медленно приблизилась и, остановившись прямо противъ плѣнника, погрозила ему пальцемъ и произнесла слѣдующія страшныя слова:

— Мистеръ Икль, я увѣрена, что вы краснѣете отъ стыда, сэръ!

ГЛАВА IX Торжество мистриссъ Икль