Блуждающие души

Ань зашла в большой супермаркет «Сэйнсбериз» на улице Дог Кэннел Хилл. Блуждая среди бесконечных полок с товарами, она складывала в корзину креветочную пасту и устричный соус, стейки, свинину, перцы, кабачки. На кассе взяла цветы – белые розы и розовые лилии. Кассирша поинтересовалась, откуда она родом, и сделала это с таким неподдельным любопытством, что это вызвало у Ань скорее симпатию, чем раздражение. «О, Вьетнам! Моя любимая кухня. Я обожаю суп фо».

Конечно, она любит фо. Все теперь любят фо. Все любят бань ми[32], спринг-роллы и кофе по-вьетнамски. Сорок лет назад было не круто есть суп фо, Ань могла бы это подтвердить. Но сейчас она видела молодых людей, клерков и бизнесменов, уплетающих лапшу повсюду, от Сохо до Банка, от Брикстона до Ноттинг-Хилла. Вьетнамские заведения встречались везде: BánhBánh в Пекхэме, Green Papaya в Хакни, Viet Cafe в Кэмбервелле, Cây Tre в Сохо, House of Hô в Фицровии, Phat Phuc в Челси. Каждый день открывались новые места, одни хорошие, другие не очень. Ань оценит их с Биань и другими друзьями, которых она завела на швейной фабрике в Хакни много лет назад, с теми, кто преданно следил за ее жизнью, чьи дети выросли рядом с ее собственными.

Во время ковида они снова стали врагами, и стоило им оказаться поблизости, как люди натягивали маски со словами «Грип-Азный!». В новостях показывали, как женщин, похожих на нее, избивали без причины, как взрослые люди, покрытые синяками, плакали в шоке от волны ненависти и насилия, направленных на них. Она говорила об этом с Джейн, с которой сильно сблизилась за последние несколько лет: подростковый бунт дочери сошел на нет, с ней стало легче. Сначала она пыталась убедить Джейн: «Все в порядке. Я буду носить маску, чтобы люди не смогли понять, что я азиатка». На что Джейн ответила: «Мама, но ведь проблема не в том, какой у тебя рот». Некоторое время Ань страшила сама мысль о том, что ее родным придется выходить на улицу. Зимой она носила солнцезащитные очки и старалась помалкивать, чтобы не выдать свою азиатскую внешность и акцент. Но вскоре ей начало казаться, что о ее происхождении проговаривается каждая частица ее существа, даже то, как она ходит и держит сумку – словно у нее на лбу написано «АЗИАТКА».

Ань испытывала жалость к этим людям. Жалость к их невежеству, к заблуждениям, которые затмили им разум до беспамятства. Они не скрывали своей ненависти и страха, и Ань осознавала, что они выплескивают эмоции на нее и ее семью. Осознавала, но продолжала убеждать себя, что в этом нет ничего личного. Просто они не умеют по-другому. И все же она не могла не обижаться на них, помня, через какие трудности ей пришлось пройти, чтобы достичь того, чего она достигла, добиться признания своего права находиться в этой стране. Она не украла ничью работу, не нарушила закон, соблюдала все правила и была образцовой гражданкой, и тем не менее все, что в ней видели окружающие, – что она другая. Ань пыталась сосредоточиться на чем-то хорошем: думала о своих соседях, которые каждые несколько недель оставляли на ее пороге буханку свежеиспеченного хлеба, или о продавце из продуктовой лавки, который летом угощал ее детей мороженым, даже сейчас, когда они уже выросли. В мире есть добро, рассуждала она про себя. Да, в нем много добра, нужно только повнимательнее присмотреться.

* * *

Том взял на себя барбекю, и к ее возвращению домой угли были готовы, огонь – разведен. Дук вместе с ее братьями пил пиво в саду. Жена Тханя присматривала за крутящимися повсюду детьми, удерживая их подальше от огня. Ань вынула цветы из обертки и поместила их в высокую стеклянную вазу, налив туда воды. Лили поставила вазу на обеденный стол: «Очень красивые цветы, мама». Уилл помог разобрать сумки с продуктами, и они вместе начали готовить: он приправлял солью и специями говядину и свинину, а она нарезала кабачки и перец тонкими ломтиками. Лили и Джейн накрывали на стол, стараясь удержать на весу стопки тарелок, а затем относили порции мяса отцу, чтобы он пожарил его на огне.

Тхань прихватил с собой гитару – сыграл кое-что из «Битлз», Франсуазы Арди и Элвиса Пресли, его дети подпевали, а Минь и Дук наблюдали за всем этим, с улыбкой потягивая свое пиво. Запах запеченного мяса поднимался от гриля и разносился по всему саду, пока Том усердно раздувал пламя так, чтобы дым шел в другую сторону от гостей. Ань поставила на стол соус «Магги» и миску чипсов и налила себе апельсиновый сок. «Мама, хватит уже суетиться, – попросила Лили, придвигая ей стул. – Посиди с нами».

* * *