Блуждающие тени

— Ну каков наглец! — усмехнулся одноглазый. — Да ты шагу не успеешь сделать, как тебя нашпигуют стрелами! Видишь вон отдушины? Там стоят стрелки наготове. Как только ты сделаешь резкое движение или создашь какое-то колдовство, ты умрешь. Впрочем, частично ты прав — все-таки ты же не обычный человек, а гаур, я выслушаю тебя. Присаживайся к столу со своей женой, выкладывай, что у тебя ко мне. Подальше, подальше садись, вон на тот конец стола напротив — мне как-то спокойнее будет. И еще раз: не делай резких движений и не сокращай дистанцию.

Мы с Леной прошли за стол и сели напротив Старика. Он еще раз внимательно осмотрел нас своим единственным глазом и сказал:

— Ну так я слушаю!

— Скажите, а почему вам не вылечили глаз? — неожиданно спросила Лена.

Старик удивленно моргнул, его приближенные приподняли брови в удивлении, а я замер, приготовившись к самому худшему, — вот женщины, умеют же задать вопросец!

— Вылечить его возможно, только если подключить меня к амгуру, так мне сказали лекари. Однако у нас нет гауров, которые могут пускать амгуров, а обращаться в Храм мне нельзя, я в розыске, и если меня поймают — казнят. Все гауры, умеющие делать амгуров, на учете у Храма, и они ни за какие деньги без разрешения верховного жреца это не сделают, под страхом смерти. Я удовлетворил ваше любопытство или еще что-то хотите услышать, дама в мужской одежде? Может, вам рассказать еще, где я храню деньги? Или как предпочитаю спать со своими женщинами, в какой позе?

Старик неожиданно рассмеялся, гулко бухая, как в бочку, ему вторили остальные бандиты, и с минуту не было слышно ничего, кроме их смеха и скрипа ножек стульев по полу.

— Я неспроста спросила — мой муж умеет пускать амгуров, и он не состоит на учете у Храма. Более того, мы в розыске, как и вы, и если нас поймают — мы погибнем. Мы просим убежища, а за это готовы помочь вам всем, чем можем. Мы не до конца обученные гауры, но можем многое, недоступное обычному человеку. Кстати сказать, может, мы поговорим наедине? Попросим этих господ удалиться?

— Господ тут нет, — усмехнулся Старик, — это мои… хм… компаньоны, они в курсе моих дел, пусть сидят. Вы действительно умеете выпускать амгуров?

— Я — нет. Мой муж может. Но только не умеет передать нить от амгура другому человеку. Нас не обучали этому, он самоучка.

— Как такое может быть? Всех умеющих это делать с младенческого возраста прибирают к рукам жрецы! Как он мог остаться незамеченным Храмом? Что-то мне не верится в это… вы лжете. Спрашивается — зачем? Чтобы втереться в доверие, обмануть меня? Говорите, зачем вы лжете?

Голос Старика стал резким, угрожающим, и в воздухе отчетливо запахло грозой. Подумав, я встал с места и быстро шагнул к Старику, как будто пытаясь на него напасть.

Тренькнула тетива, Лена ойкнула, и у меня из груди словно выросли три оперенные стрелы.

Больно не было, только как будто ожог, да еще такое впечатление, точно кто-то врезал мне палкой поперек грудной клетки.

Я сморщился, вырвал одну стрелу, потом вторую, третья застряла и никак не хотела вылезать — руки скользили по гладкому, смазанному моей кровью древку. Наконец и она сдалась.

Сплюнул кровью на пол, затем скинул куртку, содрал с себя рубаху и сказал:

— Смотрите сюда! Видите шрамы? Они уже затягиваются, исчезают. А там за дверью, скорее всего, валяется ваш Карзан и умирает. Вы вынудили меня доказать мои слова действием — что ж, я доказал. Прежде чем идти к вам, я накинул амгура на Карзана, и теперь он сосет из него жизнь. Это достаточное доказательство того, что мы не обманываем вас?

Старик ошеломленно смотрел на мой голый торс, измазанный кровью, с почти незаметными следами ран, потом взял в себя в руки, выдохнул и расслабился в кресле.

— Это меняет дело. Очень даже меняет… нам надо подумать, обсудить. Оденься и пройди вместе с женой в комнату направо. Мисквал, проводи их и скорее возвращайся — тема интересная, надо обсудить. Стой, гаур. Скажи, а ты что-то еще умеешь, кроме как выпускать амгуров? Какими еще умениями обладаешь? Жена твоя что умеет?

— Жена — ментат. Может внушать. Я могу видеть картинки, коснувшись человека, правда — нерегулярно и часто не по своему желанию. Мы же сказали, нас никто не учил.

— Хорошо. Идите, мы вас позовем. Не бойтесь, вас никто не тронет.

Я натянул на себя испачканную кровью и дырявую одежду и следом за одним из мужчин, ранее сидевших рядом с главой бандитов, вышел в коридор.

У дверей в комнату сидел, прислонившись к стене, Карзан, он был на последнем издыхании — три стрелы, которые должны были убить меня, убили его.

Я коснулся моего «слизня» и снял его с Карзана. Тот ничего не почувствовал, бело-синий и покрытый язвами полутруп.

Честно говоря, мне не было его жалко. Одним моральным уродом на улицах станет меньше, тем более что он был наглым идиотом и чуть не убил меня… вернее — хотел убить. Наш провожатый покосился на умирающего и буркнул:

— Он всегда был болваном… но я бы никому не хотел такой смерти. Сюда заходите!