Блуждающий бумеранг

— Напугали! Мне тюрьма сейчас как спасение, коли убить кто-то надумал. Вы же не думаете, что убийца остановится на первой неудаче? — расстроенный Маза открыл бутылку шампанского и жадно приложился к зеленому горлышку. — Уж лучше быть тунеядцем, чем вкалывать за 30 копеек в день, как раб на галерах. Мне же игра дает свободу, вот что самое главное, а деньги — тьфу, бумажки, которые сегодня есть, а завтра нет.

— Главное, чтобы эту свободу ты не отнимал у других, когда долги выбиваешь. Ладно, заболтался я с тобой. Сиди пока дома, никуда не высовывайся, будет какая-то новая информация — звони, вот тебе мой номер. И закусывай хоть иногда, Мазовецкий-младший!

25

Поданный Морозову список телефонных абонентов от неповоротливого отпрыска министерского начальника Смирнова решительно отличался от списка Латышева лаконичностью и скудостью. Номера вызываемых абонентов потерпевшего Мазовецкого в основном были из числа администраторов гостиниц, ресторанов, диспетчеров таксопарков, вокзалов и прочей справочной информации.

— Шифруется, картежник, соблюдает конспирацию, из телефонных автоматов звонит, — предположил Латышев, сидя на очередном совещании у начальника оперативно-следственной группы Морозова.

— Поступим так: Смирнов, свяжись с Минским аэропортом и вокзалом и выясни по списку Латышева, когда к нам прилетали или приезжали эти заезжие гастролеры из Москвы, Ленинграда, Одессы, Петропавловска-Камчатского и Ростова-на-Дону. — А ты, Латышев, по местным адресам.

— Есть!

Первым в списке искомых местных фигурантов значился адрес Фурмана. Неказистую, утопающую в зелени деревянную постройку за высоким забором Латышев отыскал не сразу. Несколько раз поднимался на пригорок извилистой улочки, но заметил одноэтажный дом лишь остановившись покурить у разросшегося куста сирени. Латышев постучался в фигурную кованую калитку, но вскоре понял, что в стареньком доме с резными наличниками никого нет. Перелез через забор, заглянул в окошко и тут услышал окрик из соседнего двора:

— И чего вы там забыли? Нету их, уехали.

— Давно? — Латышев подошел поближе к соседскому забору, за которым коренастая женщина в белом платке развешивала постельное белье. — Давно, говорю, уехали?

— Так с месяц уже поди.

— Куда, не знаете?

— Понятия не имею. Собрались как-то внезапно, словно удирали от погони.

— А дети?

— А что дети? Вместе с ними, и я говорю мужу: куда это они намылились, не дождавшись конца учебного года?

— В какой, говорите, школе дети учились?

— Так ведь на соседней улице, в третьей школе, мой сын с их Аркашей в одном классе учился. Так, говорит, даже документы из школы не забрали… Он ведь, Евгений Абрамович этот, — торгаш, на базе продовольственной работал, накрал, поди, вот и сбежал от тюрьмы, окаянный…

— Спасибо вам! Пойду я!

— Вы часом не из милиции?

— С чего вы взяли?

— Так похож больно: и костюмчик серенький, и взгляд пронзительный, цепкий, да и выискиваете что-то… Вот я и решила, а что, не права?

— Да нет, как раз в точку…

— Товарищ милиционер, у меня третьего дня козу украли, помогите, а?

— Чем же я вам помогу, это надо к участковому обратиться с заявлением.

— Так я была у него, только он не телится, на кой ему мою козу искать, ему, видите ли, убийство раскрывать нужно. А кто ж мою козу искать будет?

— Так и мне, голубушка, тоже надо убийство раскрывать…

— Ой, мамочки, неужели Фурман этот убивец?

— Нет, что вы, не пугайтесь так! Спасибо, я пойду.

— Может, все-таки козу мою поищете? Уж больно много молока давала… Жалко Анфиску…

— Я зайду к участковому, потолкую с ним.

— Вот спасибо! Уважил бедную женщину!

Латышев по дороге в контору заглянул на соседнюю улицу в третью школу, в которой еще совсем недавно учились дети Фурмана, и узнал у директора, что, действительно, семья неожиданно куда-то уехала, не удосужившись забрать документы, ограничившись лишь уведомительным телефонным звонком.

— Такой скоропалительный отъезд Фурмана с семьей, похожий на бегство, свидетельствует, что ему есть что скрывать. Не мог он отправить посылку с Минского почтамта? — рассуждал Морозов после рапорта Латышева о проделанной работе.

— Мог, конечно, только под описание свидетелей, которые стояли в очереди перед отправкой злополучной посылки, не подходит. Там были молодые парень с девушкой, а Фурману уже сороковник стукнул.

— Он мог попросить кого-нибудь, — не отступал Морозов.

— Так ведь Мазовецкий говорит, что с ним Фурман расплатился. Мотив какой у него в таком случае?

— Саша, ты веришь этому шулеру? Кстати, я бы его арестовал, а то сбежит…

— Владимир Георгиевич, вы бы видели, как он напуган, сидит в доме тихо, как мышь. Давайте не будем спешить с арестом, он пока в полном бездействии, а на преступника может вывести. Так что успеем еще!

— Ладно, чеши к Федорову, а я возьму на себя Василевича.

Скорей бы отпускная кампания закончилась — работать не с кем…

26