Блуждание по ЯВИ

– Да, интересно послушать, – уважительно отозвался Барда. – А у нас уже жил тут один профессор. Я поселю там и вашего, – он обернулся ко мне, – в том же домике. Если вы не возражаете?

– Не возражаем. – Я кивнула головой.

– Ну, вот и отлично. Пойдемте, я покажу вам все на месте. Это недалеко.

Этот домик стоял как игрушка, источая благородство изнутри и снаружи посреди хаоса.

– Вот, мы и пришли, профессор. Сначала вы. – Барда открыл дверь домика и пропустил вперед Троумеля.

– Я не прощаюсь, мы еще увидимся, сказал Троумель и захлопнул дверь.

– А вам, сюда, – Барда приоткрыл передо мной дверь.

Я заглянула внутрь домика, и мне показалось, что все пространство там затянуто какой-то белесой пеленой. А за этой пеленой сидят две девицы и оживленно о чем-то разговаривают. Слов не было слышно, как в немом кино. Меня они не замечали. Одна сидела за столом под лампой, другая, напротив, с книгой в руке и что-то активно обсуждали. Между тем, сумерки совсем сгустились, и мне стало как-то не по себе. Я захлопнула дверь.

– А это точно общежитие?

– Да, это комната для девушек. Проходите, сейчас я включу свет.

Когда Барда включил свет, я снова заглянула внутрь, там уже никого не было.

– Спасибо.

– Ну, что ж, располагайтесь.

Как только послышались шаги удаляющегося Барды, я побежала к профессорскому домику.

Я постучала, распахнула дверь Троумеля, и с порога выпалила, отшатнувшись.

– Кто это там сидит? – Я махнула рукой в ту сторону.

– Всемирно известные ученые, вернее, их тени.

– Ужас. Ужас.

– Нет, они действительно, какое-то время здесь останавливались. И их тени остались.

– И у меня тоже. Нет, я сюда не войду, я здесь жить не буду.

– Это ваше дело. – Сказал осторожно Троумель. – Но ночь на дворе.

– А ночь настоящая?

– Вполне.

– Ну, ладно, – сказала я с порога. – Только я спать там не собираюсь.

– Ваше дело.

– Хорошо. – Выпалила я, уже ко всему готовая. – Посмотрим, чем все это закончится.

– Спокойной ночи, – проговорил Троумель или пробурчал себе под нос.

– Не оставляйте меня.

– Спокойной ночи, – Вновь повторил Троумель.

Я нехотя вернулась в свой барак. Был полный мрак или морок? Спать совсем не хотелось. И возвращаться туда снова не хотелось. Что же делать?

За моей спиной послышались шаги.

– Тов. Брискина, вы не спите? Ну, как устроились?

– О, спасибо, все хорошо, тов. Валентов. – Я обернулась. – Вам тоже не спится?

– Я тут рядом. В Доме строителей – день рожденья отмечают…

– Понимаю. – Сказала я с улыбкой. – А у вас есть семья, дом?

– Я потерял свою семью во время войны.

– Простите.

– Ничего. Жена и сын летели в эвакуацию, самолет разбомбили.

– Боже мой. Никто не спасся?

– Нет.

– А сколько сыну было?

– Шесть лет.

– Послушайте, тов. Валентов, у вас все еще будет и семья и дом. Не сомневайтесь.

– Хотелось бы верить.

– А вы верьте.

– Ну, прощай, дочка. – Он развернулся вполоборота, загасил сигарету. – Спокойной ночи. – Медленно направился по дорожке в ночь.

– Прощайте.

Я больше никогда его не увижу.

Вдруг тишину разодрал громкий голос из динамика. Зазвучали песни со стороны стройки.

Я посмотрела в ту сторону, но стройки никакой не было. На ее месте красовалось готовое здание дворца, подсвеченное прожекторами. Песни звучали из каких-то динамиков повсюду. Я потерла глаза, наверняка мне мерещится какой-то фантом, и быстро помчалась туда, откуда слышна музыка.

Глухая ночь, подсвечено прожекторами ГЗ. Огни отражаются в воде 4-х фонтанов.

Часы на башне бьют 24 часа.

Медленно сползают фигуры с фасада. Первыми идут в строю знаменосцы, юноша и девушка. К ним присоединяется Аллегория «Наука» с книгой. Далее, две скульптурные группы с глобусом и книгой. И еще две аллегории, «Рабочий и Колхозница» со снопом и серпом.

А на фасаде ГЗ мелькала плывущая строка с надписями: «Выполним и перевыполним соцсоревнование», «Готовы к новым свершениям», «Строить на века».

8-ми метровые, они выглядели как шествие атлантов.

Шли вначале медленно, с трудом разгибая ноги, потом, все, более воодушевляясь, и тогда зазвучала звонкая песня.

Нам ли стоять на месте!
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш – есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы.

Видно было издалека, что из арочного проезда выезжает Вождь в белом кителе, как с картины художника Д. Налбандяна, в машине с открытым верхом.

– Хорошо поете, товарища! – говорил Вождь, объезжая на лимузине главную площадь с фонтанами. Держит руку в приветствии.

Оказалось, Троумель тоже рядом любовался на это великолепие.

– Что это?

– Это праздник Вождя. Ведь ему буквально несколько месяцев не хватило до открытия.

Буквально через несколько минут лимузин укатил обратно в открытую арку.

Потом одна песня сменяла другую, Фигуры разбрелись кто куда. Девушка с книгой уселась на краю фонтана. К ней подошел юноша, склонился над ней в поцелуе.

Фонтаны били белыми струями.

– Но ведь это сон?

– Да, конечно, сон № 7. Еще по прейскуранту кое-что осталось.