Блуждание во снах

– А вот и наши доблестные учителя и воспитатели целой когорты благородных девиц! Вот они – ревнители и поборники целомудрия и нравственности! Вот они – служители культа богини Весты и стражи мрачных гинекей[117]! Вот они – кропатели научных трудов и диссертаций по педагогике. Хороши, нечего сказать! Так заморочили голову бедному учителишке. Такого наворотили, что сам черт не разберется, – Виктор рассматривал своих актеров с нескрываемым восхищением. – Чего только стоят кровавые письмена на стенах и плагиат трудов нашего подопечного. Молодцы! Тонкая и изысканная работа.

– Мы старались, монсеньор, – скромно поклонился Чернов, а Сильфида улыбнулась одними губами и сделала реверанс.

Виктор и им отсыпал добрую порцию золотых монет. Сильфида и Чернов удалились. Впереди шествовал Петр Поликарпович медленной и важной походкой, за ним, шурша крыльями, скользила Дарья Наумовна. Они сели в свое роскошное ландо и умчались прочь от веранды, вдоль садовой дорожки. Через минуту их повозка превратилась в легкое серое пятнышко, кое растаяло в дальних зарослях парковой аллеи.

– Ну, и еще одного любимчика я готов одарить лично. А пусть сюда явится черный маклер и приказчик, гениальный прохиндей и гаер – Гришкин Лука Никанорович. И да, скажите, чтобы он прихватил с собой генеральшу, рыжую прорву, Скобейду Марию Михайловну.

В ту же секунду за соседним столиком, прямо из воздуха, материализовалась интересная парочка наших старых знакомцев. Мужчина неброской наружности, в костюмчике мелкого клерка, расчесанный на прямой пробор, держал в руках, облаченных в серые и аккуратные нарукавнички, папку с бумагами и костяные счеты. Умильная и удовлетворенная улыбочка кривила его тонкие губы, глазки сияли от радости. Дама же, напротив, смотрела немного надменно. Полная рука, обсыпанная крупными ржавыми конопатинами, держала опахало огромного веера. Ее обильным телесам было жарко в летнем саду.

– Милости прошу, господа хорошие. Премного благодарен вам за участие. Господин Гришкин, ваши фокусы с наследством и приписками должны войти в анналы «школы мошенничества», а фантасмагории с кошками и канарейками в список ночных кошмаров, присущих душам с тонкой нервной организацией, – Виктор хохотнул. – Как вы мучили моего румяного правдолюба Макарку! А вы, Мария Михайловна, ваш темперамент дорогого стоит… – Виктор лукаво приподнял бровь.

Гришкин и рыжая генеральша раскраснелись от удовольствия и горделиво поглядывали на всех присутствующих.

– Эта кобыла хоть кого ускачет, – тихо шепнула Полин на ухо своей подруге Мессалине.

– Мария Михайловна, а как эффектно вы распрощались с господином Булкиным, – Виктор хитро подмигнул, – я оценил…

Генеральша зарделась, словно маковый бутон, и хохотнула.

– Поверите, бедный Макарушка до сих пор ходит и принюхивается.

Мария Михайловна расхохоталась в ответ.

– Ах, проказница! Забирайте награду. Молодцы!

– Всегда к вашим услугам, наш любимый патрон, – Мария Михайловна поклонилась, а Гришкин учтиво кивнул и шаркнул ножкой.

И рыжая генеральша, и проныра приказчик, нацепив на себя сладенькие улыбочки, вышли из летней веранды и тут же, с легким хлопком, подобно мыльным пузырям, растворились в воздухе.

– Так-с, кто там еще? – красивого лица демона коснулась легкая задумчивость.

– Позвольте, патрон? – робко откашлялся Овидий.

– Говори.

– Мне кажется, что отдельной похвалы достойны Кордак и Марон.

– Козлорогие?

– Да-с.

– Уволь меня, Овидий, от общения с этими господами, ибо погодка славная, воздух чистый. И не хотел бы я его нынче портить.

– Как угодно, монсеньор.

– Ты вот что… Забирай-ка себе этот мешок с монетами, – изящная ладонь, словно пушинку перекинула увесистый мешок с золотом в руки своего верного слуги. – Раздашь их всем остальным участникам. Там еще и столоначальник был неплох и Степанида, и все господа из уроков Травина, и санитары из уроков Худовой. И кстати, твои козлорогие. Одари всех щедро. Монет не жалей. Я после проверю.

– Слушаюсь, монсеньор.

– Ну все, господа хорошие. На сегодня довольно личных аудиенций. Они меня несколько утомляют, – демон откинулся на спинку стула и щелкнул пальцами, подозвав к себе лакея. – Голубчик, принеси-ка мне бокал бургундского.

Лакей не заставил себя долго ждать. Через мгновение на серебряном подносе, сверкая и преломляясь точеными гранями, стоял хрустальный бокал, полный темно-вишневого холодного вина. Виктор с нескрываемым наслаждением отпил несколько глотков. Все приглашенные с затаенным вниманием смотрели на своего хозяина. Никто из присутствующих даже не решился себе что-либо заказать выпить или закусить. Все ожидали того, чем закончится эта встреча.

Виктор помолчал несколько минут. Казалось, что он, забыв о присутствующих, просто наслаждается прекрасной погодой и бокалом вина. Он рассматривал синий купол шелковой крыши, красные маки, трепещущие на ветру, пейзаж летнего парка, простирающийся за пределы веранды. Незаметно, но благостное выражение его лица сменилось на хмурое, почти злое.