Бобо

— Мы с вами считаем, — твердо произнес Зорин. — Сами знаете, капитан: политическая обстановка может забросить русского солдата в такие боевые обстоятельства, в которых только полученный под вашим командованием уникальный опыт может сделать его гибель ценной для отечества.

И, вдохновленный этой фразой, капитан пошел отдавать приказ на срочное построение, а Зорин, обойдя меня пару раз кругами (отчего я, и так уже обеспокоенный, очень сильно занервничал), куда-то исчез и вернулся через пару минут с Толгатом.

Вскоре выстроены были передо мной человек двести прямоугольником — тощих, бритых, сутулых; уши их, просвечивая на солнце, торчали в стороны, и я испытывал сострадание пополам с чем-то еще, горьким, знакомым и плохо мне понятным, при виде этих призванных кое-как служить России лопоухих невольников, мающихся за сотни километров от родного дома. Вытянув руки по швам, замерли они, глядя на меня неотрывно, и в глазах их, кроме застарелой усталости, светилось, слава богу, какое-никакое любопытство. Зорин расхаживал передо мной, держа в руках мелко исписанные бумажки, и широко улыбался, и я видел, что улыбка эта беспокоит бедных «послушников», что они не привыкли, чтобы стоящий перед ними человек улыбался, и что всякая непривычная ситуация означает для них: «Жди беды». Кое-кто из них, впрочем, тоже робко заулыбался, словно в цирк пришел; тут сволочь Зорин внезапно гаркнул так, что я аж подпрыгнул:

— Р-р-р-р-р-равняйсь!

Дернулись солдатики мои, вывернули головы.

— Смир-р-р-р-рно!

Дернулись опять. Не улыбался уже никто, и глаза стали пустые.

— Вольно! — мягко сказал Зорин с улыбкой. — Простите, ребята, не удержался по старой привычке. Я ведь в Чечне… Ладно, не будем время тратить. Знаете что? А садитесь-ка вы попросту на землю, будем свободно говорить. Капитан Фадеев, можно ребята просто на землю сядут? Я прошу.

Капитан Фадеев, куривший рядом и готовый, кажется, на все, лишь бы Зорин как можно скорее отстал от него со своими выдумками, скривил губы и медленно, не мигая, опустил голову, а потом постучал по часам и покаянно пожал плечами: мол, обед скоро. Зорин кивнул.

Солдаты неловко сели, где стояли.

— А ну поднимите руки, кто из вас СЛоН, — потребовал Зорин и сам своей шутке засмеялся. Руки не поднялись. — Давайте-давайте, кто не любит офигенные Нагрузки, разве есть такие? — продолжил он, но энтузиазм его явно поугас.

Солдаты молчали. Пара человек заискивающе улыбнулась.

— Вот я уже улыбки вижу, — сказал Зорин. — Ну слава богу. Я вам не командир, от меня ничего плохого не будет, вы меня не бойтесь. Я Зорин, Виктор Зорин, вы, может, слышали обо мне. — Тут Зорин вгляделся в лица солдат. Лица эти, к большому удовольствию моему, не выражали ничего; Зорин слегка смутился. — Ну да это неважно, — сказал он. — Здесь я в качестве руководителя охраны царской экспедиции по доставке личного слона Его Величества Государя Российского, подаренного ему Великим Султан-Ханом Турецким, в неназываемую секретную локацию. Слон вот. — Тут Зорин широким жестом показал на меня, как будто солдаты могли спутать меня, скажем, с расположенным невдалеке флагштоком. Слава богу, те с помощью зоринского жеста легко определили, где флагшток, а где я, и именно на мне сосредоточились.

— Толгат Батырович, дорогой, а покажите нам слона со всех сторон, пожалуйста. Напра-во! — гаркнул Зорин.

Ни за какие богатства мира не подчинился бы я этой надменной и грубой команде наглого позера, но Толгат нежно тронул меня пяткою за правым ухом, и вовсе не хотелось мне позорить Толгата, так представляя все, будто у него надо мною никакой власти нет; я повернулся.

— Нале-е-е-е-ево! — рявкнул Зорин.

Вновь я повернулся.

— Кру-у-у-у-у-гом! — продолжил этот наглец, прекрасно понимая, в каком я положении нахожусь, и пользуясь положением этим без зазрения совести. — Налее-е-е-е-е-во! Напра-а-а-а-а-а-во!