Бодуненц forever

Возник Никеш с портфелем, из которого торчал березовый веник – опять намылился в баню.

Из пятого подъезда нарисовался заспанный Саша Квартет: заночевал у дяди. Махнул рукой: «Не до вас, братва» и скрылся в тонированном «мерсе».

Выскочили Климуки – выбивать ковер.

Мимо озабоченно промаршировал с неизменной папочкой Гурген.

– «Товарищ Брагин всегда на посту», – процитировал Арнольда Кисельков.

Ребята тормознули его:

– Гургеныч, что там со змеюкой? Как идет расследование?

Участковый отчитался:

– Если вы имеете в виду «сбежавшую» из зоопарка кобру, то нашли!

– Нашли?? И где?!

– На плече у слесаря Мавлюгаева. Перепутал со шлангом. Связал сначала в бухту, а потом стал откачивать через нее воду из коллектора. Прокачал кубометра три сточных вод.

– О! Этот любого заставит! Особенно, когда не в духе.

Во двор на всех парах вырулила «Скорая помощь». К шестому подъезду.

– К пенсионерке из 186-й квартиры, – догадался Арнольд. – Постоянно кризы, особенно, в кризис.

Артемка с отцом отправились в парк.

Фройлен Марина заторопилась в аптеку за микстурой для приболевшего Костика.

Издалека Софрокина послала пацанам воздушный поцелуй, направляясь в редакцию.

– Как самок-чувствие? – уважительно крикнул корреспонденту Люлипупенко.

Поманили ее. Та ребром ладони по горлу:

– Харэ, завязала. С прошлого раза. Чуть из редакции не выперли.

А у нее, видишь ли, почти тридцатилетний стаж.

В «Скорую» загрузили носилки с Гуньдюком, его женой и, как ни странно, женой Батумыча, Маришей.

– Видать, отравились последним изобретением – мездровой настойкой, – предположил Музян. – Или «табуретовки» перепили.

Внимание «посонов» привлек ярко раскрашенный автобус с надписями на английском, который заехал прямо во двор.

Из него выкатилась толстая афроамериканка в стильных очках. При виде завсегдатаев песочницы ее лицо расплылось в широчайшей улыбке, и она направилась прямо к ним. Дама заголосила:

– Братьяа Пермьяки? Ис'н тит?

– «Братва, грудь не маловата?» – дословно перевел полиглот Кисельков. – Расстроилась, требует сочувствия.

Люлипупенко придирчиво осмотрел гостью:

– Не комплексуй зело. Дыни в норме.

– А мне сдается у нее всё-таки есть проблемы с силиконом, – вставил слово Музян, настырно тыкая в бюст незнакомки пальцем.

Дама в ответ замахала флажками двух стран:

– Пис. Пис. Фридом (Мир. Мир. Свобода – англ.).

– Там. За углом, – понимающе кивнул Люлипупенко. – Кусты, – и указал рукой направление.

– Картошечку «фри» ей подавай, – пробурчал Кисельков.

– «Домашнего приготовления», – дополнил Дулепистый. – Привыкли там, в Америке, к роскоши!

– А что ты хочешь? У них в квартире в каждом углу по телеку, в том числе и в тубзике, – со знанием дела усмехнулся Музян.

Американка в знак благодарности сунула в руку Люли один из флажков, а Вадику прикрепила нагрудный значок с какими-то черно-белыми запятыми и бодро последовала в указанном направлении…

Кремов выскочил из «Ламборджини» после пати:

– Ребята, все на митинг сегодня. В 15.00. На Сентябке.

– Ага, чтоб было как позавчера? – съязвил Витек-Гагулек.

Витек и Люлипупенко явственно представили пятничное мероприятие…

В кои-то веки Трифон Гжечкин и Ромуальд Кремов решили провести совместную акцию протеста против тридцать первого октября.

Соперники по политическому Олимпу дружно подали в мэрию заявку на Сентябрьскую площадь. Но разрешили лишь семидесяти сторонникам Гжечкина. Кремову же, как более эпатажному, вспомните хотя бы субботник («Деды в индиго», стр. 54.) отказали наотрез.

«Вы опять отпиаритесь в прямом эфире до физических травм и инвалидности!» – таково было мнение чиновников.

Видя подобную дискриминацию, Кремов в своем блоге обозвал Гжечкина «отпетой рожей».

Гжечкин очень обиделся на слово «отпетый».

– Я еще живой и живее некоторых… Хотя бы «пропитой» и то звучало бы правдивей! – сокрушался Гжечкин, празднуя победу.

Но, не обращая внимания на злобные выпады конкурента, решил бросить «недоглоданную кость» – отправил Ромуальду факс: так, мол, и так, можем снизойти до понимания ваших проблем – позволить вам поработать на нашем мероприятии в качестве разносчиков колы и пиццы. Приглашение на двадцать человек. Ни больше ни меньше.

Кремыч был взбешен:

– Шестеркой у Трифона – никогда! Соберемся индивидуально, не взирая на запреты. Денег на предстоящие штрафы с лихвой выбьем у спонсоров…

В означенный день на трибуне у Политехнического университета состоялся санкционированный митинг партии «Всенародная воля». «Народная совесть» же со своими активистами локализовалась на противоположной стороне, на ступеньках «Дуби-банка».

Сторонников Кремова, благодаря посулам бесплатной раздачи мохито во время мероприятия, собралось значительно больше: почти вся команда Люлипенко (кроме Малярчука и Киселькова), пацаны с соседних дворов, работники фирм-однодневок. Перетаптывались девушки с шеста. С плакатом «Чубайс – не айс!» к акции присоединились левые.