Боец

Аполлон позаботился о том, чтобы на моей коже не осталось следов крови, но, по правде говоря, это мало чем помогло. Мне все еще кажется, что я чувствую ее вкус на своих губах, а мои пальцы помнят тяжесть спускового крючка. Моя рука все еще чувствует отдачу от пистолета, и я не могу выбросить из головы картину, которая до сих пор стоит перед моими глазами: тело водителя, навалившееся на руль.

В следующей маске, которую я надену, непременно должны быть оттенки черного. Потому что именно в такие цвета окрашивается моя душа.

Я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь от книжных полок. Если я буду постоянно оглядываться назад, это не приведет ни к чему хорошему. Очевидно, что за прошедшие две недели я изменилась, но с таким же успехом может пройти и целая жизнь.

Я переодеваюсь в спортивные штаны и футболку, а затем снова замираю, увидев в шкафу свой первый наряд, который я надела в этой комнате, чтобы отправиться на Олимп. Юбку и топ кремового цвета. Я уже совсем забыла про него, но теперь мне нужны ответы, поэтому я снимаю одежду с вешалки и несу ее с собой.

Внизу на кухне Аполлон и Джейс открывают коробки с едой навынос. Аполлон встречается со мной взглядом и улыбается, будто он мой сообщник по заговору.

– Голодна? – спрашивает Аполлон, и Джейс вздрагивает, сведя брови в хмурой гримасе.

– Что это? – спрашивает Джейс, переводя взгляд с моего лица на ткань на моих руках.

– В тот вечер я не спрашивала об этом, – говорю я, положив одежду на кухонную стойку. – Но я хочу знать, кто это купил.

– Ты же надевала это на Олимп, не так ли? – спрашивает Аполлон, хихикая.

– Да, но я не покупала эту одежду, – пожимаю плечами я. – Я предположила, что это был ваш подарок. В конце концов, вы же подарили мне маску.

Джейс поднимает со столешницы топ, который постирали прежде, чем повесить в шкаф, но на подоле осталось красное пятно, которое не поддалось стирке.

– Так ты думаешь, что мы это купили?

– Но я же этого не делала. – Я упираю руки в бока.

– Это очевидно, но я не думаю, что кому-то из нас пришло бы в голову подарить тебе это, Кора.

– Хорошо, но тогда почему эта одежда, еще и с бирками, висела в моем шкафу? – спрашиваю я. – Она слишком дорогая, чтобы я могла ее себе позволить, а все остальные вещи в моем шкафу были взяты из моей квартиры.

– Ты уверена, что не покупала эту одежду? – спрашивает Аполлон, внезапно мрачнея.

О, мой бог!

– Я думала, что ты это купил! – кричу я, но они оба смотрят на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

Наверно, мне следовало спросить их об одежде еще тогда.

– Что за крики?

Я резко оборачиваюсь и вижу, что сзади меня стоит Вульф.

Он хмуро смотрит поверх моей головы на своих друзей, а затем пристально разглядывает меня и кажется мне сердитым. Я думала, что эта его версия уже давно была стерта, но теперь я практически чувствую, как его демоны пытаются вырваться из-под его кожи.

Чем он занимался последние две недели?

– Ты купил мне эту одежду?

Он наклоняет голову, чтобы хорошенько рассмотреть ткань в моей руке, возможно вспоминая о чем-то.

– Нет, – наконец отвечает он. – А что?

– Эта одежда висела в моем шкафу, – сглатываю я. – Она была новой, с бирками.

– И ты рассказываешь нам об этом только сейчас? – Вульф хмурится еще сильнее. – С чего ты, черт возьми, взяла, что это мы?

– Действительно. – Я качаю головой. – Может, потому, что вы трое подарили мне ту гребаную маску? Или потому, что ты привез меня сюда, накормил и забрал вещи из моей квартиры? Откуда, черт возьми, я должна была знать, что ваша благотворительность не распространяется на одежду?

Вульф пожимает плечами.

Я закатываю глаза, потому что тайна этой одежды будет мучить меня и дальше, а ребята, кажется, обеспокоены этим не так сильно, как я.

– Давайте не будем забывать, что кто-то включил сигнализацию посреди ночи, а еще положил на ваш порог конверт. Я не знаю, почему я так стараюсь убедить вас, но…

– Ты права, – перебивает меня Джейс, обходя кухонный остров. – Кто-то пробрался сюда, чтобы подарить тебе дорогую одежду.

Его тон саркастичен, и это переполняет чашу моего терпения. Я бросаюсь вперед и так сильно ударяю его по щеке, что шлепок эхом отдается у меня в ушах. Мою ладонь начинает щипать, но я уже не могу успокоиться и продолжаю наносить удары по его груди и рукам, не забывая про пощечины открытой ладонью, которые, вероятно, причиняют больше боли мне, чем Джейсу. Он дает мне мгновение, чтобы выпустить пар, а затем легко хватает меня за запястья, разворачивает и оттаскивает назад, впечатывая в стену.

– Ты так легко сдаешься? – Он наклоняется вперед, и на его губах застывает усмешка, когда я прекращаю бороться. – Ну и где твое хваленое мужество?

– Прекрати! – Я пытаюсь выдернуть руки из его хватки, но он сжимает мои запястья и поднимает их на уровень глаз. – Джейс!