Боец

— Опаздываем, — произнесла Маша, улыбаясь.

— Бывает такое… Но мы успеем. Поезд стоит двадцать минут. Ты купила еды в дорогу?

— Взяла, но не знаю…

— Что?

— Курицу гриль, двадцать пельменей, салат корейский из морковки, лимонад, хлеб, пачку чая.

— Боже! — Павел расхохотался, обнял бесхитростную Машу за плечи и увлек к вокзалу. — Я говорил про еду, ну печенюшек каких-нибудь, конфеток, чтобы чай поцвыркать между делом. А ты, как баба деревенская, харчами на неделю загрузилась! Есть же вагон-ресторан!

— Там очень дорого! — возмутилась Маша искренне, чем еще больше пленила Павла.

— А где деньги тратить, как не в дороге! Романтика!

— В вагоне-ресторане, — Маша перешла на заговорщицкий шепот, — могут подсунуть несвежее! Я про это по телевизору сто раз смотрела!

Павел снова рассмеялся, а после пояснил:

— Могут подсунуть несвежее… Там всегда несвежее!

— Ты что веселишься? — вдруг построжала Маша, но тут же просияла: — Поняла! Ты взял новый след! Ты же сыщик!

— Вчера говорила, что я — Боец.

Маша смутилась от его замечания. Павлу стало неловко — зря он обрезал ее. Он забрал ее дорожную сумку, весьма увесистую, крякнул, покачал головой, имея в виду продуктовый перегруз, и снова рассмеялся. Маша пожала плечами и рассмеялась в ответ…

В кассе Павел купил два билета в купе СВ (из-за дороговизны в СВ всегда есть места), усмехнулся своему коварству (теперь-то птичка не вырвется из тесной клетки!), посмотрел на Машу искоса. Та походила на любопытствующего кролика — всего боится и все ей интересно.

Неожиданно Павел осознал, что она внутренне готова к его ночному приставанию, не удивляется, что он купил им СВ. Все прекрасно знает. Всунет он ей своего тепленького, и враз протрезвеет, уйдет очарование — всего лишь обычная молодая женщина. Никакой изюминки, никакой загадки… Ну и пускай. Тогда он останется наедине сам с собой и будет, наверное, по-другому смотреть на историю, в которую ввязался. Ну, есть Поборники Зла, и есть тетрадь, в которой описывается земной рай после их отстрела, их гибели… Но почему он должен в этом участвовать?! Почему, черт возьми?!

Маше очень понравилось их двухместное купе с обилием зеркал и мягкими диванчиками. До самого вечера, покачиваясь под мерный стук колес поезда, они болтали о пустяках, поедая курицу, пельмени, булочки, щелкая семечки и отгадывая кроссворды.

На станциях Павел выходил погулять по перрону, покупал у торговок мороженое, пиво, клубнику, пирожки с жареной капустой. И опять состав мчался на восток, все ближе к Хребту, и было скучно — Маша читала книгу про киллеров и мафию, а он стоял в пустом, чистом, застеленном ковровыми дорожками коридоре вагона и смотрел в окно на проносящиеся мимо перелески и луга.

В соседнем купе ехали чернявый, плохо выбритый хачик и очень белая, чистенькая толстозадая девка, которая громко смеялась шуткам хачика, а он громко говорил, лапая ее руками, и называл Светой. Они познакомились уже в купе, хачик сходил в соседний вагон за своим другом-близнецом, и в купе теперь пили шампанское и шумели больше прежнего.

Павел не любил железные дороги из-за таких вот «бытовых» сценок. Наверное, у этой Светы дома муж или близкий друг, а она, как последняя стерва, кокетничает с азербайджанцами, королями овощных рынков, а когда они, намяв ее сиськи, начнут задирать ее юбку и жадно хватать за задницу, состроит возмущение и дома будет жаловаться, вот, мол, какие скоты, руки распускали, и преданно жаться к милому покорной кошечкой.

Хачиков звали Вагиф и Гейдар.

Гейдар умчался в вагон-ресторан за новой бутылкой шампанского, оставив купе чуть приоткрытым, и в отражении настенного зеркала Павлу было видно, как маленький смуглый Вагиф, зажав Свету в угол, шептал ей на ухо скабрезности, а она дула губы в нерешительности.

— Давай! — вдруг резко и зло вскрикнул хачик и стукнул белотелую подругу по рукам, закрывавшим замок на юбке.

Света надулась, но Вагиф, распаленный сдобной фигурой попутчицы и шампанским, встал с диванчика, грубо дернул ее на себя, расстегнул замок юбки и ловко стянул ее, обнажив полные ноги и крутые бедра в кружевных трусах. Трусы тоже в мгновение были сорваны. Хачик сбросил брюки. У него оказался узкий таз и очень волосатые ноги, как у фавна. Он опять дернул девку за руку:

— Давай!

И она покорно завалилась на бок, подставляя свою вагину.

Вагиф резко всадил ей и стал, постанывая, быстро-быстро, как кролик, удовлетворять огонь страсти.

По коридору спешил Гейдар с шампанским. Павел сделал вид, что увлеченно смотрит в окно, хотя ему было искренне интересно, что же произойдет дальше.

Откатив в сторону дверь купе, Гейдар обомлел.

— Вай, вай, — обрадовался он сверх всякой меры и скользнул внутрь, снова не до конца затворив дверь.

Павел понял, в чем дело с дверью, — в купе было душно, даже приоткрытое окно не спасало, а так приятный сквознячок делал пребывание в тесной отгородке очень даже комфортным.

Хачики заговорили между собой не по-русски, засмеялись. Гейдар поставил шампанское на столик, тут же расстегнул ремень, сбросил брюки и трусы, оказавшись таким же волосатым.