Боец

— Он сам найдет меня. Сеятель — это тот человек, который сеет Зло. Зло проникает в души и мысли людей самостоятельно, подчиняя себе разум. А Сеятель оберегает Поборников, поэтому как пахарь оберегает всходы посевов от вредителей и засухи, так и он устраняет с дороги своих поборников все мешающее им идти к главному — в личных целях разделить остатки великой страны, единый народ превратить в ограниченные местные общины и добиться неоспоримого всевластия.

— А зачем это ему?

— Это его предназначение. — Павел пожал плечами. — Он знает о своей миссии и не собирается противиться ей. Она ему нравится, эта его миссия… Он как бы мессия, как бы новый Христос…

Павел с улыбкой посмотрел на насупленную Машу — его объяснения ей были непонятны. Дитя природы. Тупая по-полному. Хвала американским ЦРУ, ФБР и ОСБ, развалившим лучшую в мире систему образования и медицины СССР.

— Что? — спросил он смиренно.

— Самый умный, да?

— Да. И это замечательно, когда в паре мужчина — женщина мужчина опытнее и умнее.

Маша отвернулась.

— Что? — удивился и опешил Павел от ее реакции.

— Отстань. — Маша пожала плечами. Она не злилась, но Павел почувствовал себя совсем виноватым. О женщины!

«Копейка» ползла в вязком песке по еле заметной колее среди тощих сосенок, а вокруг мрачно нависала стена темной тайги — высоченные сосны и лиственницы, сквозь которые с трудом проникал солнечный свет.

Маша завороженно прошептала:

— В таком месте и живет Баба-яга…

— Да, с непривычки очень страшно.

Маша развеселилась: трусливый Павел — это нонсенс, эпизод для грустной комедии.

— Ты можешь испугаться? — спросила она радостно.

— Без проблем! — Павел решил сыграть в комедию.

Маша рассмеялась:

— А я думала, нашла бесстрашного рыцаря.

— Увы, я не рыцарь, не барон, не герцог и тем более не князь.

— Холоп?

— Вроде того. Лично свободный, но из-за службы — полный холоп.

— Фу! Обломал девушку. — Маша рассмеялась радостно и ярко, словно рассыпала бисер и жемчуга. В ее зрачках горела любовь к нему, герою, со всеми его страхами и недостатками.

«Я люблю эту девушку!» — заявил себе мысленно Павел.

А чтобы она полюбила его, ему требовалось выполнить свою миссию — миссию, в которую поверил он, и миссию, в которую поверила она… И он ее выполнит, выполнит эту миссию, и станет мессией для нее. Она будет заглядывать ему в рот, ловя каждое слово.

Машина вынырнула на чистое от деревьев пространство, поросшее высокой травой, потом миновала перелесок, который густо тянул к свету ветви берез и осин в самом тупике озера, и среди выходящего к самой воде сосняка помчалась по еле заметной колее по другому от поселка берегу.

— Вот вилла, которая нас интересует, — сказал Павел, притормозив и кивнув за озеро. — Оно.

— Паша, вилла — слово женского рода. Она, а не оно. Это правило русского языка из второго класса, — с укоризной произнесла Маша. — Она.

Павел хищно ощерился:

— Я не про виллу говорил. Про логово. Логово нашего Зверя. Оно.

За стеной зарослей прибрежного ивняка и водной гладью озера был оборудованный шезлонгами и навесами песчаный пляж, беседки среди деревьев увивал дикий виноград, а дальше живописно высилась роскошная резиденция Прокопова.

Павел с показательным скрежетом поднял до упора рычаг ручного тормоза.

— Здесь и засядем. В городе он долго не пробудет, после обеда максимум вернется домой, а там, бог даст, и купаться пойдет — вон духота какая.

Заглушив двигатель, Павел вышел на дорогу, пошел на берег. Осмотревшись, с довольным видом вернулся.

— Отличное место. Выходи. Есть хочешь? Я пирогов с калачами взял.

— О, нет! Тетя Аня перекормила.

Маша вышла, размяла ноги. К ее удивлению, ни мошки, ни комаров не было, наоборот, с озера дул приятный свежий ветерок. Захотелось скинуть обувь и походить босиком по траве и теплому песку.

Они расположились рядом с зарослями молодого ивняка. Здесь не раз отдыхали — тут и там были черные кострища, и даже кое-где валялись покрытые сажей шампуры, а из воды торчали вырезанные из веток сошки для удилищ — рыбачили люди. Они постелили на сухую истоптанную землю взятое с собой плотное покрывало.

С другой стороны озера раздалось рокочущее урчание.

— Что это? — насторожилась Маша.

Павел расчехлил прицел, настраивая окуляр, покрутил диски.

— Хорошо видно, как на ладони. Спасибо деду!

— Паша, дядя Гена не любит, когда его называют дедом, — заметила Маша, удобно расположившись на покрывале и глядя прямо в самую высь голубого летнего неба.

Ей подумалось: «Господи, как хорошо! Какая благодать!».

В самой неимоверной вышине билась темная точка.

«Жаворонок играет. Он любит. У него семья. Птенцы растут. Все хорошо… Господи, какая сложная жизнь…» На душе у Маши возникло такое умиление, что она готова была расплакаться от такого простого, летнего счастья. Тепло, комаров-мошки нет, Павел — ее Боец и ее Герой — рядом…

— Дед не любит? Хр-хм… Ладно, спасибо дяде Гене, местному гению оптики…

— Дай я тоже посмотрю…

Катер промчался совсем рядом.