Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России

Закон закреплял систему внебюджетных экологических фондов федерального, регионального и местного уровней, которые наполнялись за счет платежей природопользователей и загрязнителей. Дорогостоящее оборудование для лабораторий покупалось на средства территориальных экологических фондов, реже — федерального экологического фонда или зарубежных организаций на грантовой основе.

Были установлены два базовых норматива платежей: за загрязнение в пределах допустимых нормативов и за загрязнение в пределах временно установленных лимитов; отдельно обговаривался порядок расчета платы за загрязнение сверх установленных лимитов.

Средства, которые предприятия выделяли на природоохранные мероприятия, многократно превышали федеральное финансирование. Например, в 1995 году эти затраты составили 9,3 млрд долл. при бюджете министерства 24 млн дол., в 1997 году — 1,8 млрд долл. при бюджете Госкомитета около 50 млн долл., в 1998 году — 1,2 млрд долл. при бюджете Госкомитета около 30 млн долл., в 1999 году — около 640 млн долл. при бюджете комитета 22 млн долл.[260]

Система экологических фондов действовала вне общей финансово-бюджетной системы, что открывало широчайшие возможности для злоупотреблений. Любопытная деталь свидетельствует о настроениях экологической общественности, стоявшей за принятием закона «Об охране окружающей природной среды»: согласно закону, экологические фонды могли пополняться за счет пожертвований иностранных физических и юридических лиц в иностранной же валюте. Возможности жертвовать рубли российским гражданам и юрлицам законодатели не предоставили.

Бывший зампредседателя Федерального экологического фонда Д. Хуснутдинов рассказал, какими титаническими усилиями финансовый директор ФЭФ, бывший руководитель Госплана П. Анисимов отстоял идею внебюджетного федерального экологического фонда, несмотря на то, что многие в Минэкономики считали иначе, и вопреки тому, что внебюджетных фондов нет нигде в развитых странах, поскольку это противоречит основополагающим принципам финансово-бюджетной дисциплины современного государства. «В течение нескольких лет фонду удавалось сохранить свою независимость, несмотря на то, что он все больше попадал под влияние структур, формирующих и проверяющих государственный бюджет»[261]. В вопросе экологических фондов боевые экологи выступили не «драйвером» европейского пути развития, как они любят себя представлять, а настоящим тормозом модернизации бюджетной системы, в том числе и по европейской модели.

Чиновники ФЭФ развернули активную предпринимательскую деятельность. Экологи были недовольны естественным и законным интересом к этой деятельности со стороны контролирующих органов. «Вообще нас постоянно притеснял как Минфин, так и всевозможные контролирующие органы. Особенно усердствовала Счетная палата. Скажем, нас вынудили продать акции и выйти из числа не только учредителей, но даже акционеров Эконацбанка, хотя это учредительство было полезным для целей фонда. Мотивировалось это тем, что мы отвлекаем средства фонда на цели, не связанные с охраной окружающей среды. Их не интересовало, что Эконацбанк был единственным российским экологическим банком. Между тем это была реальная возможность внедрения рыночных механизмов для привлечения дополнительных средств на охрану природы. Ведь недальновидно все время рассчитывать исключительно на бюджетные ресурсы»[262]. Читателя не должно удивлять, что при отзыве лицензии Эконацбанка[263] были выявлены злоупотребления служебными полномочиями, с игнорированием предписаний Банка России[264].

На местном уровне злоупотребления в экологических фондах были скорее нормой, чем исключением. Много говорилось о злоупотреблениях экологических фондов в печати. Большое количество примеров нарушений приводилось и в Государственном докладе о состоянии окружающей природной среды Российской Федерации в 1997 году.