Боевая эвтаназия

Собакину трудно было шевелить головой, и поэтому пришлось повернуться всем телом, чтобы увидеть отход третьего взвода. Отход совершался перебежками, почти такими же, какие применяли сами бандиты. Из трех отделений, как навскидку определил Виктор Алексеевич, теперь едва набралось два с небольшим. Значит, взвод Хромова понес существенные потери.

Собакин подумал, что в первом взводе, скорее всего, должна наблюдаться такая же картина. Потери существенные, но не критичные, и обороняться вполне возможно.

Но если бы командир роты оставил этих бойцов здесь, на месте, то он сам потерял бы возможность совершить акт эвтаназии. Неизвестно, смогли бы спецназовцы выдержать атаку отчаяния со стороны банды. Кажется, с потерей эмира Умармагомеда боевики несколько замешкались и потеряли быстроту атакующих действий. Спецназовцам военной разведки это было только на руку. Бойцы имели возможность стрелять на поражение, поскольку противник уже был предельно близко. Однако отход третьего взвода не остался бандитами незамеченным. Они явно оживились. Почти сразу вперед двинулась новая волна, прикрываемая плотным автоматным огнем двух других. Должно быть, кто-то еще взял на себя командование бандой и делал это достаточно грамотно, по крайней мере нисколько не хуже, чем до этого Умармагомед.

Но пора было уже и приближать бой к завершению. Массированный обстрел со стороны противника вынудил его как раз присесть в окопе. Принятое решение заставило Виктора Алексеевича повернуться к двум офицерам, делящим с ним укрытие.

– Ну что, пора уже и вам за дело приниматься.

– А ты, товарищ капитан? – спросил лейтенант Пустовалов.

– А я остаюсь за сейфом охотиться, – ответил Собакин. – Кто-то же должен эту заразу остановить. Приказать я никому не могу. Остается только самому. Будем прощаться. – Собакин потряс в воздухе гранатометом «РПГ‑29».

– Как же так? – не понял лейтенант. – Можешь мне приказать. Я останусь. И с «Вампиром» справиться сумею.

– Нет, лейтенант. Это мое личное дело. Несколько минут назад я убил очередного нового эмира банды, Умармагомеда, человека, который когда-то меня спас. Мои действия – расплата за это. Я сам выбрал.

Первым к командиру шагнул старший лейтенант Корытин, который понял, что Виктор Алексеевич не желает раскрывать все свои планы перед Пустоваловым. Он пожал руку капитана достаточно буднично, хотя, возможно, и с излишней силой.

Собакин в ответ вытащил из большого нагрудного кармана свой планшетник и передал его командиру первого взвода.

Потом он поправил перед ртом микрофон и сказал:

– Внимание всей роте! Я оставляю вместо себя старшего лейтенанта Корытина. Все его приказы требую выполнять как мои. – После этого капитан выключил микрофон, снял с груди КРУС, отсоединил его штекер от аккумулятора и тоже передал Корытину. – Возьми. Все одно бандиты с меня снимут, уже с мертвого. А им это ни к чему. Выходите вместе с бойцами на новую позицию. А я пока собственной маскировкой займусь. Приступайте. Не теряйте время.

Чувствуя, что глаза становятся тяжелыми и не желая показывать перед офицерами умиление от собственного поступка, новоиспеченный капитан первым выбрался из своего окопа и, не демонстрируя себя противнику, перебрался в тот, где раньше располагался гранатометчик младший сержант Золотухин. Окоп этот он запомнил давно и нашел его без труда. Тело младшего сержанта скрючилось на дне, головой к лазу, которым капитан и воспользовался. Лицо парня было обильно полито кровью. КРУС и приемоиндикатор с тела были сняты, как и пояс с аккумуляторами. Все как положено.

– Извини, Золотухин, сослужи мне последнюю службу, – обратился Собакин к телу и снял с бойца шлем. Крови в нем оказалось мало. Тогда Виктор Алексеевич посмотрел на приближающихся бандитов, прикинул время, рывком разорвал липучки у себя на бронежилете, освободил левое плечо, достал нож и сам себе нанес глубокую резаную рану. Сознание он не потерял, только поморщился от боли, хотя она не шла ни в какое сравнение с той мучительной, которая преследовала его все последнее время.

Крови было достаточно. Капитан подставил под струйку свой шлем и застегнул бронежилет, скрывая резаную рану. После этого он водрузил шлем на голову. Кровь сразу пролилась на лицо, защипала глаза, слепила веки и стянула кожу на лбу и вокруг носа. Но Собакину уже, кажется, и не было необходимости к чему-то присматриваться. Осталось только терпеть. Он хорошо умел это делать. Научился за годы службы в спецназе военной разведки.

Бандиты, не все конечно, но их передовая линия, оказались уже поблизости. Виктор Алексеевич хорошо помнил, что носилки с сейфом несли бойцы средней волны. Значит, передовую группу следует пропустить себе за спину. Рассчитывай он выжить в этих условиях, то посчитал бы это излишне опасным. Но Собакин не думал об этом. Он только поставил себе цель. Она должна была вскоре приблизиться к нему.