Боевая магия

Тем временем Дима встал в воде на колени, промокнув до пояса, и вытянул над водой правую руку.

— Здравствуй, — прошептал он. — Помоги нам. Помоги наказать зло. Помоги спасти невинных.

— Хлебушком прикорми рыбку, — ехидно проговорила Соколина. — Как карасиков прикармливают.

— Да заткнись ты, наконец! — прокричал я, на что девушка высунула язык и покривлялась.

— Не кричи, всю рыбу распугаешь, — добавила она.

Дмитрий сбился, быстро оглянувшись на перуницу, а потом прикусил губу и снова отвернулся от нас.

— Пожалуйста, — произнёс он и достал из-за пазухи какую-то деревяшку, похожую на веточку морёного дуба величиной с палец. Та была гладкой, как галька, обкатанная в быстрой воде. — Ты помогла моему отцу, и я тоже прошу помощи. Выскажи свои условия.

Вода хранила молчание, и лишь речные чайки с криками носились над водой в поисках, чем поживиться, да птички-невелички чирикали в кустах за спиной.

— Ну, я попробовал, — произнёс Дмитрий, вставая с колен.

Шумные всплески подняли ещё больше мути, и маг почём зря промок. В баньку бы его попариться. Не то простудится да свалится с горячкой.

Он вышел из воды, а когда прошлёпал сырыми ботинками мимо меня, шлёпнул ему по спине и подмигнул.

— Как закончится всё это, давай к нам. А то эта языкастая тебя совсем со свету сживёт.

Дмитрий ухмыльнулся, но смолчал, глядя под ноги.

Тропинка легла под ноги, и мы пошли. Было немного жаль, что ничего не вышло, но ведь на помощь изначально не сильно рассчитывали. И неважно, у кого он просил, боги, они все такие — капризные и надменные.

Тропинка всё стелилась под ногами, но в какой-то момент я почувствовал, как волосы у меня на голове зашевелились, а клыки заныли, как в миг опасности.

— Стойте. Это не наша тропа.

— Что? — застыв на месте и потянувшись к оружию, переспросила Соколина.

— Я лесной житель. Я в лесу тысячу лет провёл. И это не наша тропа. Это даже не в городе.

— Может, свернули не туда?

— И машины больше не гудят, и деревья другие — дикие и неухоженные. Вокруг откуда-то возник вековой валежник. А сама тропа за пять минут поросла травой-муравой, сиречь спорышом. Так не бывает.

Прислушиваясь к усердно стучащему неподалёку дятлу, я скинул с плеча дробовик и несколько раз подёргал деревянное ложе под стволом, но то не хотело шевелиться.

— Предохранитель, — с каким-то сочувствием протянула Соколина, и я прикусил губу, ведь видел же, как пользуются.

Рычажок поддался пальцам не сразу, но в конце концов щёлкнул.

— И куда идти? — спросил я у мемени.

Нас переместило в дальнее место, и если это по просьбе Димы у неведомой, но могущественной помощницы, то нужный нам ворог недалече. А ежели так, то косуля должна знать, что к чему.

— Не знаю, — снова проблеяла наша провожатая, поджав уши.

— Да как не знаешь?! — прорычал я. — Мы пошли вслед за твоим хозяином. Он где-то рядом, и ты не знаешь. Так не бывает.

— Честное слово, не знаю. Мы никогда здесь не были. Клюкастый сам сюда ходил. А мы жили там, на берегу.

— Его кто-то предупредил, — торопливо и почти шёпотом произнесла Соколина. — Он слинял совсем недавно. И вместе с заложниками. Но кто?

— Да мало ли, — пробормотал Дима, — нечисти много, и за этими дурами мог кто-то незаметно приглядывать по наущению рабовладельца. Я бы именно так и сделал.

— Город там, — произнесла Соколина, кивнув в южную сторону света, а заметив недоумение на моём лице, пояснила. — У вас, дикарей, свои приметы. Ну, типа, муравьи бухают с северной стороны мха, или годичные кольца на лопухах жирнее справа. А у нас свои приметы. Прислушайся.

Я приподнял голову и закрыл глаза. Если бы уши могли шевелиться, то они бы это сделали. А вместе с этим слух начал вычленять из лесной жизни звуки.

Дятел. Лесной лекарь всё никак не угомонится и долбит по коре своим носом в поисках червоточин.

Надрывно выписывала трели свиристель.

Вершины сосен шумели, колыхаемые лёгким ветром.

Под ногами тихо посвистывали и шуршали мыши, боясь показаться на белый свет.

Изредка с глухим стуком падали шишки и отрывисто пищала, словно пытаясь притвориться птицей, дурная белка.

А ещё с юга доносилось повторяющееся «ту-тук, ту-тук», смешанное с натужным воем.

— Что это?

— Электричка. А где электричка, там и люди. И не надо говорить, что железные дороги у нас на тысячи километров разбросаны. Потому что она остановилась, постояла две минуты и снова поехала.

— И что? — снова спросил я, действительно не понимая хода её мыслей.

— Да блин! Там станция! — вытянула руку в сторону шума Соколина, а потом приложила ладонь ко рту, спохватившись, что слишком громко говорит. — Километра полтора, — прошептала она, — не больше. Ди-и-им?

Я оглянулся. Чародей стоял с закрытыми глазами и разведёнными в стороны руками. Не то молился, не то прислушивался.

— Отойдите, — спокойно произнёс он, — вы мне помехи даёте.

— Вай-фай ловишь? — с ехидством спросила Соколина, на что Дмитрий ответил совершенно ровным голосом.