Боевая птица

Уже в следующий миг в руке короля неведомым образом оказался кинжал. Лезвие блеснуло между его пальцами, в то время как глаза бешено метались по лицу стоящей совсем рядом Эралайн.

Они были так близко, что девушка видела его ресницы, все до единой. Не видела она только кинжал, вонзившийся ей в живот.

— Прости. — Прошептал Вайн.

Девушка застонала от резкой боли и осела на землю, поздно подметив, что Вайн аккуратно придерживает ее за спину, будто бы укладывая на брусчатку.

Толпа переполнилась криками. Даже когда Вайн убил Дангу, так громко не кричали. Эралайн испугалась, что попросту оглохнет от такого шума, и только потом подумала, а зачем ей слух, если она умрет через минуту?

Она чувствовала, как кровь хлещет из раны, заливая ее тунику и землю под ней. Больно. Очень больно. Она не знала, чтобы было больнее — тот раз, когда Тарварра избила ее плетьми на площади или сейчас.

Огромное небо стало меркнуть перед глазами Эралайн. Пробившись через корку боли, девушка ощутила себя так, будто всего лишь сильно хочет спать. Неужели умирать так просто?

Гул становился тише, и не из-за того, что толпа стала расходиться — просто Эралайн стало покидать собственное сознание.

«Ну вот, Тарварра. Сегодня выиграла я, а не ты» — подумала девушка, прежде чем перед глазами у нее все померкло, а до ушей не донеслось больше не единого звука.

Глава 27 Вайн

За три дня, молниеносно пронесшихся после поединка, Вайн сомкнул глаза лишь на пару часов, и то, на стуле в каком-нибудь зале собственного замка. Дела обрушились на него с силой урагана, и все они были невероятно ему неприятны.

После боя за корону Грери превратился в настоящий вулкан. Протесты и столкновения были едва ли не на каждой улице, и чаще всего они заканчивались кровопролитием. Убийства в некоторых кварталах дополнялись еще и поджогами, после которых пепелища оставались от целых улиц. Хаос разнесся по городу, словно эпидемия чумы, и никто не мог ее унять, пока не пройдет определенное время, и вся эта агония утихнет сама собой. Сторонники Вайна (а их оказалось не так уж мало, хоть это и совсем не радовало его) пытались доказать второй Многоликой, что поединок был честным, а его исход — абсолютно верным.

Сам Вайн так не считал, он вообще до сих пор не мог разобраться в произошедшем, прокручивая в голове воспоминания того дня. Если считать ту девушку сумасшедшей, то случившееся было довольно логичным, но ведь она пыталась что-то ему объяснить, а Вайн так и не понял, что, поэтому идиотом в этой ситуации был именно он.

Ему нужно было выкроить среди своего времени хотя бы полчаса, чтобы спуститься в подвал и поговорить с ней, если Многоликая очнулась. По крайней мере, когда Вайн приходил к ней в последний раз — сегодня утром — девушка еще была без сознания.

Вайну было стыдно за то, что он ранил Многоликую так сильно, что за три дня она так и ни разу не пришла в себя, когда собирался лишь вырубить ее, чтобы все действительно сочли, что он убил противницу и одержал победу. Он старался ранить неглубоко, но так, чтобы кровь увидели все, чтобы девушка потеряла сознание, но серьезного вреда ей это не принесло, ведь она не оставила на нем и царапины. Переборщил, и теперь за это стоило извиняться.

Но не этих извинений боялся Вайн. Больше всего он опасался разговора с Рейвой, которую все эти дни старательно пытался избегать, понимая всю глубину своей вины перед ней. Прибывая в каком-то озлобленном безумии, Вайн накричал на нее, шокированный ее признанием, даже не особо понимая, что творит.

То, что сообщила ему сестра, действительно ввело парня в ступор. Вайн и подумать не мог, что пророчество сумасшедшей девки из Алага сбудется, а ведьмой окажется не кто-то, а его сестра, самый дорогой и близкий человек на свете, в чем он сам же заставил ее сомневаться своим поведением.

Он должен был догадаться обо всем сам, еще с тех самых пор, когда Рейва отдалилась от него, постоянно что-то скрывая и умалчивая о чем-то важном. Но, Вайн, как последний идиот, даже не соизволил обратить на это должное внимание, и вот что из этого вышло! Он не просто обидел сестру, но и заставил ее возненавидеть его, сказал, что не примет Рейву-ведьму.

Да, поначалу он и вправду испугался. Многие легенды рассказывали о том, как опасны ведьмы и на какие ужасные вещи они способны, поэтому та по-детски наивная часть души Вайна, которая верила этим сказкам, заставила его оттолкнуть ее от себя, словно магия обратила Рейву в жуткое чудовище. Когда Вайн одумался и понял, что совершил, было уже поздно — расплакавшись, Рейва убежала в свою комнату, а у юноши не нашлось сил последовать за ней и как следует извиниться.

Их до сих пор не нашлось, за что Вайн начинал себя ненавидеть.