Боевая рыбка

Эскорт, чье опоздание повлекло за собой уничтожение покалеченного судна, шел к нам, вспенивая волны за горизонтом. Если бы даже одна торпеда оставалась на борту "Уаху", Маш, несомненно, "передернул бы затвор" и стал маневрировать для выстрела. Но теперь мы фактически были безвредны, без вооружения, если не считать палубных пушек и стрелкового оружия, и даже наш задира капитан был удовлетворен - по крайней мере, в то время нам так казалось. Мы оставались на месте достаточно долго для того, чтобы наблюдать, как прожектор эсминца обшаривает чистый горизонт, а потом Маш произнес магические слова:

- Давайте двигать на базу, парни.

У подводной лодки несколько скоростей. Есть ход вперед в одну треть полной скорости, ход вперед в две трети полной скорости, ход вперед со средней скоростью, ход вперед с полной скоростью и самый полный вперед. Но самой высокой из всех скоростей была все-таки еще одна - полная скорость, с которой идут в Пёрл-Харбор, - такую скорость мы взяли теперь. У нас было много топлива, но ни одной торпеды и некуда было идти, кроме как домой. Мы потопили миноносец, два грузовых судна, войсковой транспорт и танкер, даже не достигнув еще своей военной базы. Среди общего оживления, Маш направился в кают-компанию сочинять донесение, достойное такого случая.

Оно было шедевром.

"В течение десятичасового боя с применением орудий и торпед уничтожен целый конвой из трех грузовых судов, одного транспорта и одного танкера, израсходованы все торпеды".

Маш пустил его по кругу, и мы все были согласны, что выражение "бой с применением орудий и торпед" звучало особенно красиво. Он направил донесение вице-адмиралу К. А. Локвуду, главнокомандующему силами Тихоокеанского подводного флота, и адмирал Локвуд ответил памятным посланием. Как мне помнится, оно звучало так:

"Давай домой, Маш. Твои фотографии на фортепьяно".

В течение нескольких часов, которые были у меня до начала вахты в четыре утра, я спал сном ребенка после того, как безуспешно пытался бодрствовать достаточно долго для того, чтобы сочинить несколько собственных фраз с героическим пафосом для письма, которое напишу Энн.

А на следующее утро история повторилась. Опять Симонетти и я несли ходовую вахту на мостике, перекидываясь шутками относительно нашей способности сигнальщиков, и вновь заря наступила как гром среди ясного неба, и вновь клуб черного дыма появился на горизонте.

- На этот раз мы ничего не сможем с ним сделать, - сказал я Симонетти, - но я позову командира. Не помешает сообщить ему о том, что происходит.

Маш поднялся на мостик, и мы стали следить за дымом, меняющим направление, с тем чтобы, установив контакт с другими подлодками, находящимися в этом районе, передать им полезные сведения. На этот раз мачты трех кораблей появились из-за горизонта, прежде чем мы погрузились.

Мы поочередно смотрели в перископ, наблюдая, как суда прошествовали мимо. Это особое ощущение - видеть проходящий мимо конвой, особенно если он идет без охранения, и не иметь возможности ничего с этим поделать. Для всех остальных членов команды, в головах которых укрепилась мысль об обещанном возвращении в Пёрл-Харбор, сожаление военного характера сглаживалось утешением личного плана о том, что в нашем возвращении не будет задержки, но для Маша это было невыносимо. Его непоколебимая ненависть к врагу, ненависть, которая была тем более ужасной, что скрывалась под маской добродушия, не позволяла ему игнорировать такой вызов. Казалось, конвой насмехается над ним, провоцируя на какие-либо действия. И пока Маш смотрел в перископ, в мозгу Мортона созрел план.

- Слушайте, парни, - сказал он мягко. - Видите этот маленький танкер за кормой?

Он подождал, пока все мы смотрели.

- Вы заметили, что у него нет палубного орудия?

Он был прав. Этот корабль единственный из трех не имел вооружения.

- Выглядит так, будто уступает в скорости остальным, верно?

И опять, как маленькие мальчики, повторяющие свою роль в какой-то странной литании, мы согласились.

Маш вдруг оживился:

- Ладно, вот что мы сделаем. Дадим им пройти, а затем всплывем позади танкера. Это чертовски напугает их всех, и они начнут удирать, оставив позади этот маленький танкер. Тогда мы пойдем вдоль его борта и потопим нашей палубной артиллерией.

Все мы проголосовали против этой идеи, даже Дик. Но Маша невозможно было отговорить. План был принят.

Мы подождали, когда пройдут корабли, затем всплыли и угрожающе двинулись за ними, и действительно, клубы дыма стали вдвое больше, искры посыпались из труб, и все суда рванули на полной скорости в направлении дождевого шквала на горизонте. Мы пустились в погоню не на максимальной скорости, потому что хотели оставаться вне досягаемости их пушек до тех пор, пока маленький танкер не отстанет. Точно по сценарию танкер отставал все больше и больше до тех пор, пока не оказался за пределами досягаемости орудий других судов.

- Занять места у палубных орудий! - победно прогремел голос Маша. Полный вперед!