Боевое братство

Все присутствующие считаются противниками. Все до одного.

В сутках было всего двадцать шесть часов. У Хоффмана не будет времени, чтобы изучать документацию, а командование КОГ требовало, чтобы у СНР не осталось ни малейшего шанса восстановить научную программу.

"Завтра к этому времени все будет закончено. Или я, возможно, буду убит…"

В системе внутрикорабельной связи прозвучал приказ палубной команде приготовиться к посадке «Ворона». Хоффман едва отметил это сообщение и продолжал обдумывать детали операции, время от времени поглядывая на висевшие на переборке часы, чтобы узнать, сколько времени осталось до последнего совещания. Но стук по дверному косяку снова прервал его размышления.

— Сэр? — Это был один из офицеров связи. — Агент Сеттайль и профессор Феникс прибыли. Капитан приглашает вас встретиться с ними в кают-компании.

— Что значит — прибыли?

— Они будут оценивать все доставленные вами материалы, сэр. Весь поступивший груз будет обрабатываться немедленно. Мы не можем полагаться только на передачу информации по линии связи. Она может быть подавлена.

Конечно, это единственный надежный способ сразу же оценить добычу. Они должны знать, когда можно будет отзывать войска от побережья Остри. То, что не удастся вывезти, необходимо уничтожить.

— Я буду готов через пять минут, — сказал Хоффман.

— И еще кое-что, сэр. Получено личное сообщение для одного из ваших солдат. Семья рядового Сантьяго пытается передать ему весточку о том, что его жена родила раньше положенного срока и ребенок здоров. Как вы посоветуете с ним поступить?

— Отдайте его мне, — решил Хоффман.

Он прочитал сообщение и спрятал его в карман. Здравый смысл подсказывал воздержаться до окончания миссии от любых действий, которые могли бы отвлечь бойца. Но мысль о том, что Сантьяго может погибнуть, так и не узнав, что у него родилась дочь, не давала покоя Хоффману.

"Вот так я теперь меняю приоритеты".

Сеттайль и Феникс превратили кают-компанию в операционную базу. Небольшие стальные кейсы с черными ручками были сложены в стопки на полу, а полированный стол почти полностью закрыли бумаги. Майклсон не сказал по этому поводу ни слова, но по выражению его лица можно было догадаться, что он не потерпит ни одной царапины на столе.

— Погода играет против нас, — сказала Сеттайль. — Полет сюда проходил не слишком гладко. Вы все еще хотите принять непосредственное участие в выполнении миссии, майор?

— Решение уже принято.

— Теперь экипажам «Воронов» предстоит решать, сумеют ли они спустить на воду «Марлинов», — заговорил Майклсон. — Дальелл всегда прислушивается к советам профессионалов.

Хоффман взглянул на стенные часы:

— Что ж, это необходимо для политика. Похоже, он не прочь переложить ответственность. Ладно, будем ждать до последнего момента, пока прилив не достигнет наивысшей точки. Если погода не улучшится, но они все же решат лететь и если вы сочтете, что у «Марлинов» есть шанс добраться до берега и вернуться, я за начало операции.

— Я согласен, — вступил в разговор Феникс. — Не думаю, чтобы в Остри еще раз приняли отвлекающую атаку третьестепенной цели за вторжение. У них тоже есть разведка. Рано или поздно они всё поймут.

— Я бы спустил десантников с корабля, но они не в состоянии взять достаточное количество топлива.

— Скажите, рота «С» после завершения миссии возвратится на «Калону»? — спросил Феникс.

— Так было условлено.

— Тогда я хотел бы повидаться с сыном, если это возможно.

Хоффману показалось, что профессор несколько запоздал, но на споры не было ни сил, ни времени.

— Это не мой вопрос, — сказал он, — но я уверен, уважаемый командующий сможет устроить вашу встречу.

Хоффман хотел бы знать, что собирается сказать сыну Адам Феникс и почему это не может подождать до возвращения в Эфиру. Однако это было не единственное срочное личное дело. Хоффман вспомнил о сложенном листке в своем кармане и решил, что пора собирать команду на финальную встречу.

Для начала он с глазу на глаз поговорит с Домом Сантьяго.

КОРАБЛЬ «КАЛОНА», ГДЕ-ТО К СЕВЕРО-ВОСТОКУ ОТ "ПОМЕРОЯ"

Метеослужба флота верно предсказала погоду, но немного ошиблась во времени. Ветер поднялся сразу после заката. «Калона» подверглась бортовой качке. Карлос пока не ощущал тошноты, но, прислушиваясь к тому, как часто спрыгивают с коек и устремляются в гальюн другие солдаты, и сам опасался заразиться морской болезнью. И все же, пока он не слышал, как рвало других, он чувствовал себя нормально. На самом деле нормально.

Он даже старался выработать собственную тактику, чтобы не обращать внимания на болтанку: то зажмуривал глаза, то фиксировал взгляд на панели над своей койкой. На полоске фанеры виднелись обрывки бумаги, как будто бывшие обитатели приклеивали туда разные картинки, а перед уходом забирали их с собой. Ничто не указывало на содержание картинок, но Карлос воображал себе фотографии жен, возлюбленных, детишек и, возможно, даже мужей, поскольку женщины служили и на флоте.

"Мы запаздываем.

Возможно, операция откладывается из-за погоды".