Боевое Знамя

Что-то больно стукнуло его в левое бедро, заставив развернуться и чуть не сбив с ног. Он сделал неуверенный шаг, ожидая, что боль вот-вот обожжет тело. Глубоко вздохнул, приготовившись закричать, но вместо этого чуть не всхлипнул, почувствовав, как по ноге потекла влага, а потом понял, что вражеская пуля просто пробила фляжку. Это была не кровь, а вода. Бедро болело, но ранен он не был, и вместо крика от боли он издал дерзкий вопль облегчения. Воздух вокруг наполнился воплями мятежников. Один из канониров янки, понимая, что застрявшее орудие потеряно, склонился к нему, чтобы потянуть за запальный шнур, и Старбак, с ужасом осознав, что пушка заряжена и град картечи вот-вот обрушится на его солдат, сделал последний выстрел из револьвера. Он увидел яркую вспышку на стволе пушки, когда пуля отрикошетила от бронзы, и потом эта последняя пуля свалила вражеского канонира наземь.

- Легион! - заорал Старбак. - Ко мне!

Теперь он был уже среди деревьев, в нескольких ярдах от пушки. Янки бежали по переломанному и затянутому дымом лесу с искромсанными пулями деревьями.

- Легион! Легион! Легион! - кричал Старбак. Он добрался до пушки и положил властную руку на поцарапанный пулями ствол. - Легион! Встать в шеренгу! Встать в шеренгу! Пли! Легион! Легион! - он орал, как безумный, словно мог навязать свою волю возбужденным солдатам лишь силой мысли и голоса. - Становись! - отчаянно выкрикнул он.

И солдаты наконец его услышали и подчинились. Роты перемешались, офицеры отсутствовали, сержанты и капралы были мертвы, но обезумевшие атакующие каким-то образом смогли выстроиться в неровную шеренгу для стрельбы и выпустили в лес залп. За ним последовал аналогичный залп со стороны врага. Отступающие в лес янки развернулись и выстроились в собственную шеренгу. Один из солдат Старбака закричал, получив ранение в ногу, а другой поковылял обратно на залитую солнцем дымную поляну с сочащейся из-под пальцев, которые он прижимал к животу, кровью. Пуля вонзилась в один из захваченных ящиков с боеприпасами для пушки. Кто-то снова и снова призывал Господа.

Господь всемогущий, подумал Старбак, им удалось выжить. Он почувствовал тошноту и стыд. Руки Старбака дрожали, когда он заряжал револьвер. Он потерпел неудачу, чувствуя, что Легион распался, как проломленная плотина, и ничего не мог с этим поделать. В его глазах стояли слезы, слезы стыда из-за того, что он провалил дело. Он вдавил капсюль в ячейку револьвера и выстрелил в темную завесу дыма за деревьями.

- Сэр! - рядом с ним появился капитан Пайн из четвертой роты с почерневшими от пороха губами и красными от дыма глазами. - Мы должны забрать пушку, сэр? - указал он на захваченное орудие.

- Да! - ответил Старбак, заставив себя успокоиться, чтобы поразмыслить. - Продолжайте стрельбу! - крикнул он в сторону неровного строя Легиона, а потом более тщательно осмотрел пушку. Неподалеку лежала мертвая лошадь, лишь одна, а передка не было, лишь деревянные ящики с боеприпасами, и Старбак вспомнил, как Свинерд рассказывал ему о горных гаубицах старой армии США, и понял, что эта двенадцатифунтовая пушка и есть одна из тех старых пушек для использования на неровном рельефе, которые перевозят на спине вьючной лошади. Эта захваченная гаубица была легким орудием, но всё равно понадобилось бы полдюжины человек, чтобы вытащить ее из леса и установить на железнодорожном полотне, и Старбак знал, что отсутствие даже полудюжины солдат ослабит его ряды, позволив янки ринуться обратно. Может, подумал он, нужно просто испортить пушку и бросить ее, а потом заметил позади своей хрупкой линии обороны массу синих мундиров, и его охватила паника.

Он уже готов был приказать развернуться и отбить атаку нового врага, но потом понял, что эти синие мундиры принадлежали пленным. То были янки, выжившие в кошмаре отвальной ямы, которые теперь выбирались из нее на открытое пространство.

- Возьмите этих янки, - велел Старбак Пайну, - и пусть они оттащат пушку назад. И осторожней, она заряжена!

- Использовать пленных, сэр? - спросил Пайн, явно шокированный этой идеей.

- Выполнять! - Старбак снова оглянулся на восток, и увидел, что его солдаты упорно стреляют и перезаряжают, стреляют и перезаряжают. Большая часть укрылась за деревьями, как и янки, и это означало патовую ситуацию, но вскоре Легиону придется отойти в свою канаву железнодорожного полотна, и Старбак намерен был отступить в правильном порядке. Он не потеряет контроль, как раньше.

Лейтенант Пайн пререкался с пленным офицером-янки. Старбак нагнулся к лафету пушки и подобрал кусок веревки толщиной в дюйм с привязанными к ее концам продолговатыми крючками. Он бросил веревку Пайну.

- Пристрели ублюдка, если не хочет делать, что велено! - рявкнул он.